Денис Гаев - Александр Литвиненко и Полоний-210. Чисто английское убийство или полураспад лжи

Никто же не знал, что это было. Он фактически никогда не болел, и тут еще помощь английских врачей, – казалось, что ситуация под контролем…Да, было тяжело, но мы были уверены, что он сможет выкарабкаться.Мы даже говорили, что ладно, даже если будут какие-то проблемы со здоровьем потом,справимся. Обсуждали пересадку костного мозга, потому что они сказали, что это может понадобиться, и уже начали говорить о том, что надо взять анализы, начать подбирать донора – то есть, его никто обреченным не считал.Так как у него нет родных братьев, говорили о том, что, может, папа, мама приедут, чтобы у них взяли анализы. То есть, разговор шел о том, что он будет жить,и что просто нужно ему помочь.

Вывод можно сделать вполне определенный: Литвиненко не собирался умирать!

Но, тем не менее, Гольдфарб сейчас пытается убедить нас в том, что умирающий (еще чувствуя себя вполне сносно) вдруг попросил заблаговременно составить себе «завещание». Ну, чтоб было – на случай, если он вдруг внезапно умрет. Очень трудно поверить в это с психологической точки зрения. Так ведь нормальный человек не поступает.

С точки зрения психологии как раз правдоподобно выглядит версия Некрасова! В реальности Литвиненко (как и любой), скорее всего, поступил именно так: он написал (или же продиктовал) бы свое заявление на русском языке. Полагаю, что проблем с его переводом на английский бы не возникло: если потребовалось бы – перевели бы и на китайский! И «подписывать» его вообще не надо было бы: аудиозапись заявления была бы достаточным подтверждением его подлинности.

У версии Некрасова одна очевидная ахиллесова пята: никакого русского оригинала завещания, видимо, не существует. За пять лет, прошедших со смерти Литвиненко, его так и не нашли. Либо он очень глубоко запрятан – либо его вообще не было никогда. А поэтому и предъявить его никто не может. И снова возникает вопрос: почему?

Совершенно очевидно, что если бы умирающий зачитал свое заявление перед микрофоном (а еще лучше – перед видеокамерой) – то это сразу сняло бы практически все вопросы относительно его подлинности. Ведь качественно подделать аудио-, тем более, видеозапись – весьма непростое дело! Это под силу только профессионалам достаточно высокого класса. И скептикам пришлось бы умолкнуть.

Вот только почему-то нет у нас этой видеозаписи! А все, что у нас есть – подозрительный документ (распечатанный на принтере) оригинала которого никто (кроме, якобы, адвоката и полиции) вообще не видел. Ну и, для пущей убедительности – к документу прилагается душещипательная фотография облысевшего (или просто бритого) Литвиненко «на смертном одре». Когда не могут апеллировать к разуму – всегда давят на эмоции! Эта фотография как-то доказывает подлинность «заявления»? Никак не доказывает.

Может быть, Литвиненко очень боялся камер (мы не про тюремные)? Нет, покойного можно упрекнуть во многом – но только не в нелюбви к видеосъемкам! Сниматься он очень любил. Начиная с легендарной пресс-конференции 17 ноября 1998 года, выступления перед камерой стали для него одним из любимейших занятий. На YouTube легко отыскать десятки его видеовыступлений и интервью. Для примера, вот и последнее перед «полониевой историей» (где он клятвенно обещает найти убийц Политковской): http://www.youtube.com/watch?v=vcaszcXgoM4

Впрочем, обычно к его заявлениям публика относилась как-то скептически. Можно представить себе, как это было обидно!

Но тут вдруг все резко меняется: Литвиненко оказывается в больнице. В которой провел три недели – так что имел возможность разоблачать своих врагов перед видеокамерой целыми часами! Причем эти видеосвидетельства выглядели бы куда убедительнее всего того, что было отснято раньше. Как-никак, это будут уже свидетельства не заурядного человека, а жертвы «коварного отравления». Какая исключительная возможность посрамить всех скептиков!

Так ведь нет, не снимался он на видео! Как только он оказался в больнице – вся его любовь к видеосъемкам немедленно куда-то пропала. (Впрочем, как мы увидим из следующей главы, любви к журналистам и интервью тоже ощутимо убавилось.)

В высшей степени странно это. Ни в одном учебнике клинической токсикологии не написано, что полоний действует так отрицательно на любовь человека к публичности!