Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы

Вечером, когда ушли конвои с последними тылами, мы с Крыловым решили осмотреть порт. Обошли все причалы, посетили транспорты, побеседовали с комендантами посадки. Как раз при нас начала поступать артиллерия дивизий, ее начали грузить. Николая Ивановича несколько смутила сложность работы в темноте с таким грузом. Но когда он увидел сноровку крановщиков и грузчиков, успокоился: в порту большие умельцы.

– И все-таки в ночь посадки войск возможны серьезные трудности. Представляете, придет более тридцати тысяч человек на не такую уж и большую площадь в темноте? А если бомбежка и артналет? Тут за дисциплиной войск решающее слово. Надо поговорить с командирами дивизий об организации посадки, – и Крылов при свете фонарика сделал какие-то заметки в блокноте.

Приехали на наш ФКП, где я показал Крылову помещения для опергруппы штаба армии. Осмотрели их. Затем я предложил Николаю Ивановичу доложить командарму Петрову, что было бы целесообразно днем 15 октября командованию армии переехать на наш ФКП и с него управлять войсками, совместно руководить операцией по эвакуации армии. Крылов согласился. Кулишов одобрил наше предложение. Надо было утвердить его у Петрова, а затем и у Жукова. С этой целью мы и уехали на их КП.

15 октября командарм вернулся с передовой за полночь. Я доложил ему о результате проигрыша посадки войск с моряками и представителями дивизий. Но когда сказал ему, что обещанные командующим флотом три судна еще не пришли – «Украина» на подходе, «Чапаев» на переходе, а «Большевик» потерпел аварию и устраняет ее у Ак-Мечети, Петров взорвался:

– Если моряки не способны поднять все войска и есть угроза хоть одному полку, вы, моряки, можете уходить, а я останусь с армией.

Он так разволновался, что у него с переносицы свалилось пенсне. Он ловко поймал очки на лету и водворил их на место, но голова его продолжала болезненно подергиваться – результат контузии в прошлой войне. Я счел себя виновником его переживаний и начал, как мог, успокаивать Ивана Ефимовича. Петров быстро успокоился и заговорил обычным деловым тоном, как будто минуту назад ничего и не было.

Надо же такому случиться: звонит оперативный дежурный базы Квасов и докладывает, что в гавань вошла «Украина». Это было в 2.30 ночи. Я тут же Петрову. Он совсем повеселел. Спросил:

– А какие сведения о приходе «Чапаева»?

Я ответил уклончиво. Сказал о том, что последний раз его наблюдали в районе маяка Тарханкут, это у Крыма. Если он не придет, то кавдивизию посадим на крейсера.

– Это надежное дело?

– Десант у Григорьевки показал.

– Я и раньше слыхал, что моряки – обязательный народ. Положимся на них, товарищ Крылов. И давайте отужинаем, а то я еще и не обедал.

Иван Ефимович вспыльчив, но отходчив. А в беседах он просто милый человек. Прощаясь, он все-таки ввернул:

– А может, вы «Чапаева» по радио поторопите?

Я уехал на «Украину» проинструктировать капитана П.А. Половкова. Пока объезжал порт, проверял, как грузится дивизионная артиллерия, наступил рассвет. Позади уже вторая ночь без сна.

Приехал на ФКП, а там ждет Леонид Григорьевич Леут, мой бывший помощник в бытность мою командиром корабля. Он привел тральщики для эвакуации. Для воспоминаний времени не было. Я уточнил задачу его кораблей. На прощание вручил ему ящик коллекционного вина многолетней выдержки – подарок одесских виноделов. Оно для меня сейчас обуза.

В эти последние дни мы в штабе особенно строго относились к себе: никаких излишеств, максимум времени работе, подкреплялись на ходу. Себя я взбадривал курением – три пачки в сутки, папироса за папиросой.

Взошло солнце, а «Чапаева» и «Большевика» нет. Маловероятен их приход днем – вражеская авиация постоянно висит в воздухе на подходах к Одессе, и капитаны не рискнут идти почти на верную гибель. Но они наверняка знают, что наступает последняя ночь.

И вдруг в 10.00 с Тендры доносят, что наблюдают транспорт, идущий в Одессу. По расчетам, это может быть только «Чапаев». Уж не знаю, радоваться или печалиться по этому поводу. Ведь он вошел в зону действия вражеских бомбардировщиков, которую следует проходить только ночью. Его могли утопить в любую минуту. Так было уже с боевыми кораблями и грузовыми судами, пытавшимися днем прорваться в осажденную Одессу. Доложил эту ситуацию Кулишову. Он не сразу нашелся, что ответить, и спросил:

– Что будем делать с кавдивизией, если «Большевик» не придет, а «Чапаева» утопят?

– Часть дивизии отправим через Аркадию на вспомогательных судах, другую – на крейсерах.