Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы

В Практической гавани для арьергардов 95-й дивизии стояли корабли отряда Державина: тральщики «Егурча» и «Сарыкамыш», шхуны и катера, способные поднять две тысячи человек. В Нефтяной гавани для арьергардов 421-й дивизии были сосредоточены корабли отряда Гинзбурга: канлодки «Днестр» и «Буг», тральщик «Советская Россия», шхуны и катера. Они также поднимут 2000 человек. В Новой и Карантинной гаванях стояли буксиры СП-13 и СП-15 и тральщики Леута для доставки арьергардов 25-й и 2-й дивизий на крейсера.

Я уже давно заметил: чем сложнее обстановка, тем собраннее становятся люди. Не пришлось делать кому-либо замечаний – все поступали правильно. Конечно, у более дисциплинированных и организованных командиров и начальников, у тех, кто еще до войны слыл строгим, дела шли лучше.

Когда я вернулся на ФКП, там находилось командование эскадры – Владимирский, Семин, Андреев. Их уже ознакомили с последними уточнениями планов армии и базы – порядком отхода и посадки войск, их прикрытием, выходом конвоев. Предполагалось посадить на крейсера по 2000 человек на каждый. Начштаба эскадры Андреев приказал командирам крейсеров выслать в гавани баркасы для перевозки людей. В связи с тем что транспорты не сводятся в один конвой, а каждый следует самостоятельно полным ходом в охранении «охотников», всякое управление ими в море в смысле перестроений и тем более уменьшения их скоростей исключалось. Было оговорено, что командование эскадры не вмешивается в действия конвоев на переходе, а прикрывает их с рассветом, ориентируясь относительно сложившегося расположения. Предполагалось, что быстроходные теплоходы с наибольшим числом людей на борту окажутся в голове, их следует прикрыть крейсерами, а концевые тихоходы – эсминцами. Все потом так и было сделано.

Наступал ответственный момент отвода дивизий с рубежей. Командарм Петров и начштарм Крылов сидели в ожидании сообщений из соединений.

Телефоны зазвонили почти одновременно около 19.00. Командиры 95-й и 25-й дивизий генералы Воробьев и Коломиец и командир 2-й кавалерийской полковник Новиков доложили условным сигналом, что главными силами начали отход в порт на посадку. А еще через полчаса донесли, что все идет по плану, небольшие ночные атаки противника отбиты батальонами прикрытия. Вскоре и комдивы, оставив на позициях арьергарды для прикрытия, со своими штабами отбыли в порт на посадку. Звонит комдив 421-й:

– Погранполк ушел в девятнадцать ноль-ноль. Морские полки начнут отход позже. Сам отойду с арьергардами.

Другие комдивы отходили с главными силами. Ну что ж, восточное направление опасное, пусть комдив Коченов отходит с арьергардами, ему виднее. Командарм соглашается с таким порядком действий.

Все четыре дивизии в движении к порту. Ждем звонков из порта о подходе частей на посадку. Но до этого почти два часа, и, чтобы снять напряжение и скоротать время, Кулишов пригласил командование армии поужинать. Мы с Крыловым переглянулись и, отпросившись у начальства, отправились к себе. Если штаб хочет быть всезнающим, он должен быть постоянно бодрствующим.

Только Николай Иванович закончил разговоры с командирами батальонов прикрытия, а я – с комендантами участков, как началась бомбежка порта. Это было в двадцать часов. Попаданий в корабли не было. А на причалах загорелись склады, и часть порта оказалась освещенной.

В связи с этим эпизодом приходилось после войны слышать и читать, что это была работа диверсантов, якобы проникших в порт для поджогов. Никакой вражеской мифической руки тут не было. Еще днем по плану Барбарина, одобренному штабом базы и утвержденному Кулишовым, была продуманно организована охрана и оборона порта. На взгорье, нависающем над портом, в том числе и на Приморском бульваре, были выставлены секреты. Они исключали возможность диверсионного обстрела порта сверху. Вокруг портовой ограды и на его территории находились подвижные патрули. Если учесть, что в порту было огромное стечение народа, да еще при нашей обостренной бдительности, когда хватали любого подозрительного, то все это полностью исключало поджоги складов для «иллюминации». Не надо врага принижать, но и делать из него всемогущего тоже не следует. Всякий, кто выдумывает мифические диверсии, не только покушается на наши организаторские способности, но и возвышает врага, делает из него героя. Наш противник не был способен на подобные героические дела.

Еще не истекло время для подхода дивизий, а в 20.50 зазвонил телефон. Докладывал Барбарин: