Майкл Хадсон - Убийство Хозяина - Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

То, как Обама организовал свою Федеральную комиссию по финансовой ответственности и реформе 2009 года, продемонстрировало политику, которую его сторонники хотели видеть обоснованной для общественности. Во главе комиссии он назначил корпоратиста при Клинтоне Эрскина Боулза и бывшего сенатора-республиканца Алана Симпсона. Боулз и Симпсон определили финансовую ответственность как балансирование бюджета (без повышения налогов на богатых) и «реформу» — как сокращение социального обеспечения. Цель состояла в том, чтобы, наконец, воплотить мечту Уолл-стрит о направлении взносов социального обеспечения на приватизированные счета, которые менеджеры денег будут вкладывать в дальнейшую финансиализацию экономики, с первоначальным притоком средств для повышения цен на фондовом рынке в новом пузыре.

Когда Комиссия Боулза-Симпсона при Обаме призвала к «реформе» социального обеспечения для сбалансирования бюджета США, у них не было даже грубого оправдания, которое использовали европейские политики: Договор о евро ограничивал бюджетные дефициты всего 3 % ВВП (как это обсуждается в следующей Главе). Это ограничение позволяет правительствам обвинять Конституцию в блокировании кейнсианского роста с 2009 года, как будто жёсткая экономия является законом природы, а не тактикой классовой борьбы.

Предположение о том, что никакие государственные расходы не могут принимать форму капиталовложений и что все бюджетные дефициты являются просто мёртвым грузом для экономики, меняет на противоположное направление, в котором цивилизация двигалась в течение тысячелетий. Отсутствует бухгалтерский учёт погашения государственных инвестиций как актива, сокращающего дефицит из-за «текущих» расходов. Выходит, будто лишь частный сектор имеет баланс с активами и производительными расходами на них. Ирония состоит в том, что ведение счетов и отчёты о прибылях и убытках были изобретены в храмах и дворцах Месопотамии около пяти тысяч лет назад!

Европейский Центральный банк и МВФ предоставляют кредиты правительствам только для того, чтобы выдавать их банкам, дающим кредиты для повышения цен на недвижимость и активы и тем самым спасающим себя от потерь на чрезмерное кредитование, которое сокращает экономику. Жёсткая экономия и приватизация встроены в эту модель и приветствуются как «снижение издержек производства», «рационализация рабочей силы» и «повышение конкурентоспособности экономики».

Всё это требует идеологической защиты «мусорной» экономики. Общественное презрение можно предотвратить, сделав вид, что лоббисты являются «специалистами» и, следовательно, их экономическая классовая война вне политики. Президенты США и зарубежные премьер-министры теперь оставляют выработку политики аппаратчикам, назначаемым основными спонсорами их выборных кампаний. Номинальные главы государств используют свой пост в качестве «кафедры проповедника» для пропаганды неолиберальной экономической идеологии на службе финансовых элит. Общая тактика проталкивания «реформ», направленных против трудящихся (следует называть их контрреформами), — обвинять в дефиците бюджета США и Европы стареющее население и удорожание медицинской помощи и социальных программ, выгодных семьям с низкими доходами. Но только не финансовое меньшинство, богатеющее благодаря перекладыванию налогового бремени на рабочую силу, что вызывает жёсткую экономию, ведущую к снижению налоговых поступлений и ещё более глубокому бюджетному дефициту. Вина возлагается на жертвы, а не на их финансовых палачей.

Поляризация долга также изображается как демографическая проблема, характеризующая кредиторов как пожилых людей, которые предусмотрительно накопили средства для выхода на пенсию, а не Один Процент населения, которые наследуют состояния, не экономя на заработной плате за свою собственную работу. Таким образом, поляризация богатства представляется результатом «объективных» естественных причин, а не предвзятой олигархической политики.

Действительно, поскольку налоговые поступления падают из-за растущего обслуживания долга и перекладывания налогового бремени на рабочую силу (наряду с повышением цен на приватизированные услуги, прежде государственные), финансовые лоббисты используют бюджетный дефицит как возможность призвать к аукционным продажам государственной инфраструктуры. Кредитное плечо в отношении государственного дефицита (особенно в иностранной валюте) используется для превращения общественных дорог в платные. Другие государственные инвестиции финансиализируются как сходные возможности для сбора платы. Эти приватизации повышают стоимость жизни и ведения бизнеса, делая экономику более дорогой, даже когда она лишается средств. Так демократия превращается в неофеодальную олигархию.