Степан Сулакшин - Итоги «шестилетки» Путина. Разбор полетов

Согласно опросам ВЦИОМ, 79 % молодежи (70 % у старшей возрастной группы) не приняли бы участия в акциях протеста. Если бы требовалось защищать свои собственные интересы, то 38 % не стали бы участвовать ни в каких акциях, 34–38 % ограничились бы пассивными действиями – подписями под петициями, воззваниями, требованиями. К уличным акциям готовы 40 %. 5 % готовы к таким методам революционной борьбы, как занятие помещений, блокада путей сообщения и вооруженные столкновения.

Взгляды молодежи на острые политические проблемы отличны от старшего поколения в сторону явно меньшего понимания важности тех или иных проблем.

За защиту Крыма, даже если это приведет к внешней напряженности, выступило 83 % молодежи, в то время как среди более старшего поколения – 89 % (опрос от 16 марта 2014 года). Аналогичны параметры и по защите русскоязычных жителей Украины: 13 июля 2014 года 82 % молодежи заявило, что Президент должен защищать русскоязычных жителей Украины, среди категории 45 лет и старше таких было 86 %.

Одновременно с этим молодежь выдвигает притязания на идеологию. Ей необходим ориентир, ценностная база, к которой нужно стремиться. Она нуждается в сильной России, внутри которой все развивается, а сама страна функционирует на принципах справедливости, а не наживы у власти стоящих друзей первого лица. Молодежь не может развиваться хаотично – это наиболее восприимчивая к внешнему воздействию социальная группа. Соответственно, государство должно это учитывать и выстраивать правильную молодежную политику, направленную на формирование нужной ценностной базы у молодого поколения.

Какие профессиональные ориентиры для себя выбирает молодежь? В основном выбор обусловлен внешними обстоятельствами, примерами из жизни, гораздо реже – интересом и способностями в этой сфере у абитуриента. Деформации рынка труда и системы образования и формируют впоследствии ситуацию, когда молодой специалист не в состоянии устроиться в соответствии с его профилем.

За годы эволюции государственной системы профиль выпускников резко изменился: от инженерно-технических в сторону экономистов и гуманитариев. Вузы выпускают специалистов, которых приходится на рынке труда адаптировать к интересам отдельных компаний. 66,8 % всех выпускников не способны заниматься производством, а являются представителями сферы услуг, многие пополняют рынок безработных или специалистов, работающих не по образовательному профилю.

Образовательные деформации являются следствием запросов с рынка труда, они же формируют предпосылки для функционирования именно такой экономики, какой соответствует структура выпуска специалистов, отражают ориентиры российской молодежи и взгляды на престижность образования. Например, если ранее в советское время работа учителя считалась престижной, в нее вкладывали сакральный смысл – формирование будущего поколения, то теперь молодежь в большинстве своем воспринимает ее как обычную профессию (50 % опрошенных, по данным ВЦИОМ, в возрасте 18–24 года). Число тех, кто не считают эту деятельность престижной, превышает число считающих иначе.

Распределение молодежи после выпуска из вузов указывает на тенденцию смещения российской экономики к модели финансово-торговой сервисной экономики, импортирующей необходимые товары из-за рубежа.

При подобных структурных деформациях рассчитывать на построение промышленной экономики в перспективе 10 лет не приходится – у страны не осталось необходимых кадров. Лозунг «Кадры решают все» становится как никогда актуальным…

Если рассмотреть структуру занятости молодежи по крупным категориям, а не в детализированном разрезе, то увидим, что более половины молодежи занято в секторе услуг, при этом большинство из этих услуг следует отнести к спекулятивному капиталу – отраслям с высокой маржей.

Этот сектор ничего для страны не создает: оптовая и розничная торговля, гостиницы и рестораны, транспорт и связь, финансовая деятельность, операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг и государственная служба. Несомненно, эти отрасли нужны для поддержания стабильности экономики, но все же речь должна идти о пропорциональном распределении.

При текущей структуре молодежной занятости получается, что страна в перспективе 20–30 лет, когда молодое поколение сменит более старшее, перестанет что-либо производить, а будет бесконечно торговать импортными товарами, наживаться на спекулятивных сделках. А кто тогда будет строить заводы? Производить товары? И этой проблемой должна быть обеспокоена не столько молодежь, сколько государство. Треть молодежи трудится в секторе создания материальных благ – промышленное производство, сельское хозяйство и строительство. Примечательно, что в сфере социальных услуг – образование, здравоохранение, предоставление социальных и коммунальных услуг – трудятся только 16 % молодежи, хотя в среднем по стране 23 %. Это означает, что среди молодежи такие важные профессии, как врачи и учителя, не в приоритете. Для примера, если в 2000 году в медицинской сфере доля молодежи составляла 23,1 %, то в 2014 году она снизилась уже до 15,7 %. При таком линейном убывании молодежи не останется среди медицинских работников уже через 20 лет!