Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Как видим, расстояние от выхода альянса за рамки геополитической ответственности до превращения его миссий в элементы «интегрированной гражданско-военной («миростроительной». - Авт.) структуры» на местах — короче воробьиного носа!

Во-вторых, авторы доклада прямо поощряют центробежные тенденции в России, которая, несмотря на распад СССР, остается «многонациональной федерацией». В-третьих, опять-таки явно в связи с Россией вводится новое, следующее после «глобальной общины» важное понятие — «общее достояние» (далее — «глобальное общее достояние»), которое относится уже к природным ресурсам. Удержим это в памяти до перехода непосредственно к этой теме.

Теперь зададимся вопросом: что же практически предпринимается против суверенитетов, и как развивается процесс их подрыв а?

Вспомним, что незадолго до Саммита тысячелетия, в марте 2000 года, по предложению генсека Конференции в Рио-де-Жанейро Стронга и президента Международного зеленого креста Горбачева был открыт процесс подписания Инициативы «Хартии Земли». Работа над этим проектом протекала параллельно подготовке НГС, но с его обнародованием не закончилась.

Не забудем о глобалистских императивах «Хартии», о ее претензиях на роль «глобальной конституции», о принципах и организационной структуре этой инициативы и т. д. И, в конечном счете, о формировании в рамках этого документа многоуровневой системы горизонтальных сетей с контролирующимися Западом управляющими центрами, приведенной на рис. 5.

В «объективность» и «естественность» этого процесса не поверили даже авторы Декларации тысячелетия (2000 г.) [Прил. 5]. Через пять лет после появления НГС они по-прежнему утверждали, что «глобализация может обрести <...> всеохватывающий и справедливый характер лишь посредством широкомасштабных и настойчивых усилий по формированию общего будущего <...>» 3i (курс. — Авт .). Иначе говоря, в принудительном порядке.

А вот выдержки из последующих документов — Йоханнесбургской декларации по устойчивому развитию (2002 г.) и Итогового документа Всемирного саммита в Нью-Йорке (сентябрь 2010 г.).

Йоханнесбург: «Мы заявляем о нашей приверженности строительству гуманного, справедливого и заботливого глобального общества <...>» 35.

Нью-Йорк: «Мы признаем, что сегодня <...> рамки внутригосударственной политики, особенно в областях инвестиций и промышленного развития, зачастую определяются рамками международных принципов, обязательств и соображений глобальных рынков. Каждое правительство должно само сопоставить выгоды от принятия международных правил и обязательств с ограничениями, налагаемыми сужением стратегического пространства» 36и т. д. (курс. — Авт.).

Итак, глобализацией не только предполагается управлять, но это уже делается. Причем в постоянно растущих масштабах, с помощью мер, принимаемых в экономике, сферах окружающей среды, политики и т. д. Кроме того, «каждому правительству» настоятельно рекомендуется подумать о последствиях отказа от следования в фарватере глобалистского сценария.

Переходя в связи с этим к перспективам глобализации и глобального управления, заметим, что в России и на Западе имеется немало ученых, не верящих в необратимость этого процесса, доказывающих, например, что в преддверии Первой мировой войны уровень тогдашней «глобализации» если и был меньше нынешней, то незначительно. Кроме того, все более широкую популярность, в том числе на международном уровне, приобретает теория кризиса, разработчик которой — российский экономист М. Л. Хазин — указывает на виртуальный характер экономической и, следовательно, политической глобализации ввиду ее отчуждения от реального сектора экономики:

«В 2001 году автор <...> провел расчет американской экономики по данным межотраслевого баланса за 1998 год, целью которого было найти сектора <...>, получающие „дополнительный", то есть не имеющий источника в рамках межотраслевого кругооборота ресурсов, источник. Было обнаружено, что сектор „новой" экономики, в который были включены отрасли, связанные с информационной экономикой, а также оптовая и розничная торговля, занимая примерно 25 процентов экономики США по потребляемым ресурсам, „выдает" обратно в экономику всего около 15 процентов» 406 . Поскольку вряд ли можно предположить, что эти данные были неизвестны тем, кто готовил доклад Генерального секретаря ООН Саммиту тысячелетия (2000 г.), в котором глобализация охарактеризована позитивно трактуемым термином «цифровая революция» 407 , остается предположить, что главный объект этого управляемого процесса — все-таки не экономика, а политика. Кстати, спустя восемь лет в Дохийской декларации термин «цифровая революция» был преобразован в противоположную по смыслу «цифровую пропасть», но только применительно к развивающимся странам и (sic!) странам с переходной экономикой, то есть к субъектам бывшего СССР 408 .