Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Ассирийский пример является парадигмальным для классической формы имперского проекта, хотя позднее ради гарантирования выплаты дани очень редко обращались к настолько безграничной жестокости; вероятно, лишь монголы вновь стали с той же решимостью обращаться к таким методам. Стратегический недостаток такой политики состоял в том, что подобная империя в принципе была не в состоянии перейти «августовский барьер». Это касается и степных империй, наследовавших скифам, когда кочующие народы свои регулярные переходы на летние и зимние пастбища расширяли до пределов мира и порой, конечно, образовывали недолговечные огромные империи. Недолговечными степные империи оставались потому, что им, как правило, не удавалось освободиться от стремления к военной экспансии и заменить регулярными податями выгоду, получаемую за счет дани и трофеев. При строгом следовании имперским дефинициям степные империи на основании их недолговечности должны получить статус лишь некоего приложения к основному варианту. Они образуют особую форму империй, которой здесь будет уделено особое внимание потому, что она позволяет изучить военную форму изъятия прибавочного продукта в почти чистом виде.

История степных империй довольно продолжительна, даже если она и занимает в западной историографии маргинальное место [49] Долгое вре мя такая же ситуация сохранялась и в отечественной историографии, на что справедливо сетовал Л.Н. Гумилев. К настоящему моменту западная литература по этому поводу по сравнению с другими темами и эпохами действительно не особенно обширна. , а появляющиеся из-за центрально-азиатских степей конные кочевники воспринимаются лишь как помеха и разрушители упорядоченного политического и экономического развития. От скифов через сарматов, аланов и гуннов, аваров, венгров и хазар вплоть до монголов19—раз за разом велось строительство громадной империи [50] Список, приведенный автором, далеко не полон и отнюдь не бесспорен. Хазарский каганат никак не вписывается в понятие степной империи, в то же время удивительным образом отсутствуют бывшие одно время хозяевами огромной части Евразии тюрки. , которая, как правило, начиналась с того, что конные кочевники обкладывали данью граничащих с их зимними пастбищами землепашцев и получали ресурсы для масштабных экспансионистских походов. Непредсказуемость условий жизни кочевников, для которых значительную роль играют климатические колебания и эпизоотии, вынуждала номадов страховать свои шансы на выживание. Ради этого они добывали продовольствие из земледельческих зон на окраинах степи в виде дани. Походы за трофеями в принципе являлись одной из составляющих их жизни. Как только добыча трофеев получала больший радиус и оказывалась уже не связанной лишь с проблемой выживания, становясь средством обогащения, начиналось строительство новой империи.

В гуннском имперском проекте при Рутиле и Аттиле в V столетии нашей эры можно проследить важнейшие основные черты развития огромных кочевых империй20, которые более или менее отчетливо проявляются во всех степных империях. Прежде всего это этногенез, при котором из многих племен складывается один господствующий народ. Решающей для успеха или неудачи является харизма (монг. qut) предводителя, который осознанно стремится ее усилить. Аттила почитался своими подданными как бог, и боялись его как бога. Но и сам он был убежден в своей божественной миссии и на этом основании строил притязания на установление своего владычества над всем миром. Текшие к нему рекой трофеи, откупы и дань он раздавал военной элите своей империи, тем самым принуждая ее к лояльности. Только он один определял последовательность рангов внутри элиты, делая это посредством подарков и распределения мест на заседаниях в его шатре. Традиционные функции предводителя как главы клана и вождя племени были изменены в пользу харизматического лидера.

Переход в социально-политическом устройстве кочевников от традиции к харизме — «выходящему за рамки обычного стремлению подчеркнуть святость или же героизм и образцовость конкретного человека», как определял харизматический тип лидерства Макс Вебер21, — привел к повышению динамизма во внутренней организации племен и кланов, что опять же стало основанием для имперской экспансии. Только так можно объяснить ту чудовищную ярость, с которой конные кочевники, уступавшие по численности, сумели покорить огромные территории и поставить под ярмо другие империи. Из этого же, однако, проистекала и хрупкость степных империй, которые часто не протягивали дольше срока жизни своего харизматического лидера22.