Глеб Павловский - Система РФ. Источники российского стратегического поведения - метод George F. Kennan

Россия – не авторитарный донор стабилизации, как прежде, а враг идеи порядка. Никто не хочет испытывать, готов ли Кремль впредь вести себя предсказуемее? Это слишком рискованно. Стабилизационная повестка в Европе отныне противостоит повестке отношений с Москвой. На смену исключительной России с великим прошлым пришла поднадзорная Россия, страна-рецидивист. Правда, это другое «неэксклюзивное» государство добивается нового европейского урегулирования взамен разрушенного. Возможно ли это? Да – но в наших ли интересах?

Требование Москвы в 1990-е – 2000-е годы. стать членом западного порядка с правом голоса было вполне справедливым, однако выгодно ли оно теперь? Вот еще один повод опознать свои действительные национальные интересы.

Часто приводят пример Хельсинкских соглашений 1975 года, навечно признавших послевоенные границы за 15 лет до того, как они переменились. Странный эталон, он более настораживает, чем вдохновляет. Хельсинки лишь углубили стратегические несчастья СССР. Десятилетие предперестройки прошло для Москвы в моральной изоляции под судом Хельсинкских протоколов.

Большой договор Евросоюза и Евразийского экономического союза, если даже возникнет, предсказуемо станет геополитической биржей с фильтрами допуска. Каждую сделку России придется «покупать». Торг пойдет, конечно, вокруг границ и суверенитетов в Евразии, но любые уступки России (а речь отныне только о них, но не о сообществе доверия) обставят и обусловят военно-стратегическими контрфорсами. Формализация правил во всяком случае пройдет за счет сокращения маневренных зон, где у России до сих пор были развязаны руки для сдерживания. Такой договор подстегнет формализацию и еще более опасных для Российской Федерации новелл – при участии России по ходу переговоров может состояться долгосрочная антироссийская «коалиция по умолчанию».

Итак, мы входим в эру неизбежной ревизии национальных интересов России. Может, хоть теперь кто-то захочет узнать их состав? Что предпочтительнее с позиции наших интересов – корыстолюбиво лояльная Москве лицемерная Украина? Или столь же лицемерный новый европейский порядок – неудобный и жесткий, тот, который уже складывается вокруг украинского урегулирования? Но что тогда станет ценой будущего порядка – Донбасс? Украина? Или само нынешнее устройство Российской Федерации?

Ответы на эти вопросы как раз и относятся к сфере национальных интересов России, все еще остающихся неопознанными.

См. «Неопознанные национальные интересы РФ» в Приложениях.

Сергей Кириенко, генеральный директор Корпорации «Росатом», недавно заметил: «Удивительная вещь, но Фукусима позволила нам резко увеличить объемы продаж. Разговор идет о постфукусимских требованиях безопасности. Это важно, это добавило нам возможности, и мы в разы увеличили объемы своего портфеля заказов».

См. «Путин как факсимиле евролицемерия» в Приложениях.

Возможно, здесь тайна деструктивности «тандема», пережившая самый тандем. Закрепив Путина на роли пожизненного лидера бюджетников, «тандем» разбалансировал управленческий верх пирамиды. Гигантский материк «путинского большинства» с безальтернативным лидером во главе – при равнодушии избирателя к конституционным институтам и принимаемым управленческим решениям. Если бы сценарий второго срока президентства Медведева осуществился, он неизбежно выглядел бы как ультра-тандем, но не полноценное президентство Медведева. В роли «аятоллы бюджетников» Путин высился бы над любым президентом. В таком сценарии конфликт 2011 года был бы отсрочен, но произошел позже, и в форме прямого противостояния, где-то в 2014–2015 году.

Помешает этому повышение цен на пищевые продукты на 30 %? Ничуть, только даст «обоснование» сдвига к чрезвычайному положению. Бюджетная армия Судного дня готова выйти в поход по маршрутам ада; этот козырь у Системы есть. Впрочем, она не обязательно им воспользуется, – и едва ли сумела бы с ним преуспеть, не сломав себе шеи.

Что это значит? Что серьезные решения должны с ним согласовываться. Каждое решение имело публичную и не публичную часть, и все, что касалось серьезных вопросов, – крупная собственность, внешние контакты, большие проекты, главные кадровые назначения – стало исключительным доменом президента. Путин являлся депонентом этих решений. Они принимались у него в кабинете, либо по его поручению с кем-то согласовывались, а в случае конфликта надо было непременно подниматься к нему.