Глеб Павловский - Система РФ. Источники российского стратегического поведения - метод George F. Kennan

Итак, слишком многое говорит, что нам не удается и, весьма вероятно, не удастся продвинуться в мышлении о России сколько-то далее места, где мы находимся – и где находиться далее невозможно ни ментально, ни морально, ни эстетически. Двигаться придется, и движение в его начальной фазе будет происходить, что неизбежно, в почти бессмысленной или абсурдной форме.

Периода интеллектуальной подготовки к тому, с чем мы встретимся в скором времени, а именно к реальности, у нас не будет. Посему программа критической активности, критических разработок или даже исследований, которая бы началась (допустим) прямо завтра, имела бы значение только при обдумывании причин неминуемой катастрофы того грядущего старта, который еще и не начался. Это дало бы шанс на то, что та будущая неудача, которая наступит скоро вслед за эйфорией начала, попадет в должный интеллектуальный контекст, и дитя на сей раз не будет выплеснуто вместе с грязной водой следующей «великой реформы» или «перестройки».

Но здесь же и большая трудность, заключенная в неопределенности и неочертанности поля неведомого. Блажен тот, у кого есть уже импортированная концепция или иной карго-дискурс, а если нет? Именно поэтому, быть может, феноменология современных аутозапретов и аутотабуирования русского мышления помогла бы помочь прощупать это тело неясного, неведомого.

Еще до того, как мы признаемся себе, что чего-то не знаем, нам придется признаться в том, какименно мы не хотим знать и какие именно увертки ума от знания мы уже накопили.

Цымбурский остановился на пороге преодоления геополитики по пути к науке о России . Он отметил возможность того, чтобы в рамках политологии выделилась отрасль, «занимающаяся геополитикой как изучаемым типом политической мысли и политической практики». Для нее он предлагал название геополитология . Здесь мы возвращаемся к исходной теме – вернее, к исходному вызову наших дней – вакууму понимания России и ее поведения. Здесь В. Л. Цымбурский оставляет для нас важную, не развернутую им догадку.

Ибо такая наука действительно должна быть наукой об изучающих Россию субъектах и о применении ими изученного . Разумеется, она должна была бы изучать в том числе и российскую геополитику, равно как западные опыты с «кремленологией», «советологией» etc. Все это такая наука рассматривала бы в длинном ряду – от «теорий заговора» до НЛП и «пиара», то есть прагматических проекций интеллекта на русскую политику. Равно и политических запросов на интеллект. В этом случае политтехнологии по-российски также оказались бы предметом изучения, причем в контексте их использования, их интервенций в политический процесс и порожденных этим аберраций. Сюда же попали бы и стратегии «медиаполитики», «управляемых медиа», «суверенной демократии» и «подавляющего большинства».

Иными словами, предметом должен оказаться способ мыслящего обращения России с самой собой – с Россией же. Но этим наукоучением едва ли явится геополитика как таковая.

Ничто не стоит так дешево и не ценится сегодня так дорого, как национальные интересы России. Все только о них говорят, это стало присказкой, как «пожалуйста». Этикетное междометие ничего в реальности не обозначает – но разве и наши интересы виртуальны?

Премьер Дмитрий Медведев грозит конкурентам запретами: «Извините за пафосное выражение, исходя из наших национальных интересов». Здесь еще слышен извинительный оттенок. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков двинулся от суверенного пафоса к ренессансу: «Мы хотим, чтобы наши национальные интересы, наше право на суверенность должным образом уважались. Когда это произойдет, наступит ренессанс в международных отношениях». В речах самого Владимира Путина национальные интересы уязвимы, но их защита неизменно тверда: «Россия доказала, что способна отстаивать свои национальные интересы»… «Россия все жестче и жестче защищает свои национальные интересы… Мы хотим уважения наших национальных интересов». Рисуется образ национальных интересов как беззащитного дедушки, которого бережно везут в инвалидном кресле. Эдуард Лимонов поэтически настойчив. Он требует «срочно декларировать наши национальные интересы, разжевав и объяснив их раз навсегда врагам». И вот министр иностранных дел Сергей Лавров, разжевав, бросил в лицо врагу Джону Керри готовность договориться, откатив кресло с дедушкой в угол: «Мы не поступимся своими национальными интересами и принципиальной позицией по ключевым вопросам, но в то же время российская сторона готова к конструктивному взаимодействию с США».