Юрий Сторчак - Русский разлом

Параллельно Россия поставляет газ, нефть и уголь Киеву. Эти действия обусловлены не филантропическими побуждениями, не олигархическими интересами и не обостренным чувством справедливости, а государственными интересами. Они, в случае если ситуация не позволяет одним ударом решить вопрос в свою пользу, диктуют необходимость маневрирования с целью занятия лучшей позиции, привлечения союзников, накопления сил, изматывания врага.

Россия не может отказаться от вмешательства в обустройство постнацистской Украины, в состав которой ДНР и ПНР не войдут. Как Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, выжить они могут, лишь опираясь на Россию. Оторвать от себя кусок России так или иначе придется. Но если это будут автаркичные квазисуверенные образования, то содержать их придется постоянно. А если они будут присоединены к России, то потратиться ей придется лишь на восстановление и интеграцию их экономик в единый хозяйственно-производственный комплекс.

После распада Украины у населения большой Новороссии нет мотивов ее восстанавливать. Россия им этнически и экономически ближе. С утратой для Западной Украины промышленных регионов Новороссии Киев и непосредственно окружающие его дотационные регионы становятся для нее не ценностью, а обузой. Киев был ценен только тем, что мог перераспределять доход, обеспечиваемый промышленностью и портами Новороссии. Малороссийские области сегодня являются дотационными, но через них проходят транзитные транспортные артерии, газо-и нефтепроводы, обеспечивающие России торговлю и перспективы политического и экономического союза с Европой.

При грамотном подходе сельское хозяйство может приносить высокую прибыль.

Польша вряд ли захочет взять на себя ответственность за их содержание в качестве самостоятельной политической единицы входивших в нее ранее территорий Украины. А интегрировать их в себя вряд ли позволит озабоченный ограничением миграции украинских граждан в себя ЕС. Галиция отрезает от основного массива украинских земель Закарпатье. Его население помнит свою русскость, негативно относится к своим соседям-бандеровцам и позитивно к России.

До 1939 года территория Закарпатья принадлежала Чехословакии (Словакия может на нее претендовать), в 1939–1944 годах оно было присоединено к Венгрии, и сегодня там сильно влияние Будапешта. В 1945 году Закарпатье, которому самостоятельно практически не выжить, вошло в состав СССР. Его обособление обострит отношения между Венгрией и Словакией, каждая из которых имеет исторические права на этот регион.

Видеть закарпатцев в Европе ЕС стремится не больше, чем галичан, а его присоединение к Венгрии вызовет обоснованные претензии Румынии на Буковину. Теоретический раздел Украины с присоединением определенных ее регионов к Польше, Венгрии и Румынии не является для ЕС экстраординарным.

Внутренних ресурсов для сохранения своей целостности у украинского государства нет. Предоставить его самому себе Россия не может потому, что на своих границах она может получить территорию гуманитарной катастрофы, откуда криминалитет, оружие, наркотики… будут распространяться в первую очередь на российскую территорию. И длительная борьба с последствиями украинского распада обойдется значительно дороже купирования проблемы. Причина этого в том, что для установления действенного полицейского контроля над территорией нестабильности сил одних только «народных республик» не хватит.

Большая часть населения Украины — русские, идентифицирующие себя, в частности, украинцами, малороссами, новороссами, харьковчанами, одесситами, дончанами и т. д.

Из восьми областей ее западной части лишь Львовская, Тернопольская, Ивано-Франковская и частично Волынская являются галицийскими, бандеровскими русофобскими регионами.

Превращение Украины в криминально-феодальную черную дыру опасно для России, в которой украинский гражданин ничем не отличается от русского.

Если можно отказаться от реинтеграции русских Украины, потому что это дорого и среди них есть бандеровцы, то, следуя той же логике, можно отказаться от Тувы, бывшей до 1944 года независимым государством; Камчатки, которую очень дорого осваивать и содержать; Татарстана, в 1990-е годы имевшего более развитые, чем на Украине, сепаратистские настроения.

Первая война в Чечне началась как адекватная реакция части ее элиты на распад СССР. Ведь если другим республикам можно получить независимость, то почему нельзя чеченцам? Тогда орали «Хватит кормить Кавказ!», теперь — «Нечего кормить Украину!» и хвалят Рамзана Кадырова.