Чэнь Сяньда - В глубь истории - историческая концепция К. Маркса

Юный Маркс преисполнен чувства превосходства от того, что он человек. В сборнике «Книга любви», посвященном Женни, возлюбленной, а потом и жене немецкого мыслителя, есть стихотворение «Человеческая гордость». Это не просто страстная баллада влюбленного юноши, трогательное излияние чувств к любимой – в этом произведении запечатлен тот взгляд на достоинство человека, который Маркс демонстрирует в своих «Размышлениях юноши при выборе профессии». Он презирает низкопоклонство и мнимых гигантов-аристократов.

В этих стихах Маркс гордо бросает вызов миру. Вполне возможно, что причина этого – любовно-брачные перипетии, а также негодование философа по поводу светских предубеждений и традиций, демонстрирующих уважительное отношение к знати и пренебрежительное – к простому народу. Тем не менее здесь также звучит его мысль о том, что человек – божество земной жизни, истинный творец.

(1975. Т. 40. С. 494–496)

Удивительна не мудрость этих мыслей, – ведь та эпоха уже пришла к идеям о счастье человечества, о совершенстве индивида, о человеческих гордости и достоинстве, – но то, что они исходят от несовершеннолетнего юноши. В них отражаются глубокий и содержательный духовный мир и выдающиеся таланты Маркса, они свидетельствуют о том, с какого высокого нравственного уровня он начинает развивать свои концепции.

Однако, основываясь на этом, еще нельзя заключить, что в последующих идеях философа для обоснования нравственных идеалов используются лишь отдельные отфильтрованные материалы, а научные выводы заменяются ценностными суждениями. В действительности высокоморальный идеал может служить мотивом деятельности индивида, повышающим – в сравнении с современниками – ту вероятность, с которой он выполняет определенные задачи, однако этот идеал в конечном счете не способен породить научную доктрину. Марксизм – это наука. Его доктрина о полном уничтожении эксплуатации, об осуществлении коммунизма является цельной, строгой научной системой, включающей в себя философию, политическую экономию и научный социализм. Это учение служит не реализации личных нравственных идеалов и юношеских мечтаний Маркса, оно основывается на опыте мировых пролетарских революций. Не нравственные идеалы подталкивают философа к двум важнейшим поворотам в его мировоззрении и к созданию его учения, а напряженные научные исследования и участие в реальной борьбе того времени. Историческая задача, которую взвалил на себя Маркс, – превращение социализма из утопии в науку, – подразумевала, что необходимо отбросить в сторону всевозможные утопические социалистические доктрины, включая те, в которых в пользу социализма приводятся такие этически-мировоззренческие доводы, как истина и справедливость.

В начале 1844 г. Маркс приступает к изучению политической экономии, и важнейшим результатом этой работы становятся «Рукописи», которые мы анализировали выше. Можно ли назвать этическим тот социализм, который представлен в этом произведении? Нельзя. В нем действительно присутствуют нравственные оценки и морализаторская критика, говорится о ценности и обесценивании человека при капитализме, росте ценности материального мира и обесценивании мира человеческого, о том, не привело ли использование денег как посредника к упадку морали и перевертыванию человеческих отношений с ног на голову. В этом сочинении Маркс бичует безразличие буржуазной политэкономии к человеку. Однако доказательства в пользу того, что капитализму неизменно придет на смену более высокоразвитая общественная формация, основываются главным образом на экономических исследованиях. Немецкий философ не определяет человека субъектом этики, не рассматривает взаимоотношения между людьми единственно как отношения этической сферы, но подчеркивает, что «необходимо, <���… > чтобы взаимоотношение между собственником и работником свелось к экономическому отношению эксплуататора и эксплуатируемого», и основой общественной организации полагает антагонистическое противостояние и борьбу экономических интересов. Факты красноречивы: Маркс рассматривает социализм как результат движения противоречий частной собственности, а не только как чисто этическое требование.