Вадим Поляковский - Иллюзии свобод и горькая действительность

Экономический кризис и инфляция буквально пожирают страну. Режим проводит девальвацию за девальвацией. Стоимость жизни растет, зарплата заморожена, а если кто-нибудь пробует протестовать, то появляются войска или полиция.

Страна была богата. Ее называли латиноамериканской Щвейцарией. На протяжении 70 лет считалось, что каждого уругвайца при появлении на свет уже поджидают 12 голов скота, пасущегося где-нибудь там, во внутренних районах, представляющих собой одно необозримое ранчо. Армия не занималась политикой и не была кастовой.

Но вот произошел «гольпе» — военный переворот. Был распущен парламент, разогнаны партии, профсоюзы. Страна, имевшая на континенте самую либеральную конституцию, превратилась в застенок, в камеру пыток. Армия набила узниками стоящие на приколе суда, скотобойни, холодильные склады для мяса и даже крытый стадион на 20 тыс. мест. День за днем растет и без того уже длинный перечень людей, подвергнутых пыткам. В документах ряда международных организаций Уругваю уже отведены целые главы.

Страна находится в руках военных, посла США, ведущего здесь себя словно римский проконсул, и, наконец, кучки банкиров и латифундистов, которых уругвайцы называют «роска». Буквально это слово обозначает складки жира, свисающие на затылке апоплексически тучного человека. И вот по мере того, как страна приходит в запустение, старые и новые хозяева делят между собой что осталось. Банки, десятилетиями принадлежащие государству, возвращаются частным владельцам. Армия пожирает половину бюджета и потребляет 54 % нефти (которая целиком импортируется, так как в стране нет ни капли собственной). Даже полицейские и армейские капралы стараются не зевать: пишущие машинки из разграбленных и закрывшихся газетных редакций некоторое время спустя появляются на полках комиссионных магазинов.

Акты насилия и разложения политической власти здесь в отличие от других стран не «растворяются» в пространстве и внушительных цифрах статистических выкладок. Здесь они приобретают чудовищно всеобъемлющий характер. Людей пытают, чтобы не дать рассеяться атмосфере террора и страха, чтобы «поднять дух» солдат и убедить армию, что никто не может устоять перед ее силой. Пытают для того, чтобы изгнать из памяти воспоминания, исторические даты, чтобы «загипнотизировать» и вытравить из сознания всякие сомнения и угрызения.

— У меня в сумочке нашли фотографию Че Гевары,— рассказывала корреспонденту «Э п о к а» студентка университета.— Ах, так вот кто твой кумир. Раздевайся, сейчас мы тебе покажем...

Портовый грузчик, 42-летний Рубен Сассано, профсоюзный активист, сообщил корреспонденту, что видел, как людей, привязанных к лошади, волочили по двору казармы.

Искусство пытки стало в Уругвае весьма изощренным. В лексиконе жертв и палачей появился целый ряд новых терминов. «Подводная лодка» — это когда человека привязывают к доске и опускают в воду на все более длительные промежутки времени. «Душ» — непрерывный поток воды, струящейся по скованному человеку, что намного повышает электропроводность тела, истязаемого током.

Не всегда обязательно прибегать к вырыванию ногтей или побоям.

— Я провел в казарме пятнадцать дней,— рассказывал А. Баини один из свидетелей, попросивший не разглашать его имени.— Самое ужасное — это капюшон, который с меня не снимали. Кто этого не прошел, не может понять, в чем здесь дело. Чувствуешь себя совершенно беззащитным, не знаешь, где находишься, что вокруг тебя происходит и что произойдет. Единственное неотвязное чувство — страх, чудовищный страх из-за того, что не видишь света и все время задыхаешься. После пятнадцати дней, проведенных в таком состоянии (причем нас держали все время стоя), пришел солдат и произнес двухчасовую речь. И представляете, его доводы убедили нас: единственное, чего мы желали,— выйти, уйти. Когда нас развязали, я даже сказал солдату «спасибо». Они убедили нас в своей правоте.

В этом смысле Уругвай — своего рода «лаборатория пыток».

Людей пытают в Сантьяго и Ла-Пасе, в Сан-Пауло и Монтевидео, с гневом констатирует автор статьи в «Эпока», но у истока неизменно обнаруживаешь американца — агента или советника из специальных частей, подготовленных для борьбы с «подрывными» элементами в Форт-Брэгге (или других подобных американских «академиях»). Обычно латиноамериканцев упрекают в том, что они в каждом «гринго» — рослом светловолосом человеке с севера — готовы видеть причину своей отсталости и своих невзгод. «Но что иное могут думать сегодня жители Чили, Парагвая, Бразилии, Боливии или Уругвая? Во всех этих странах США активно способствовали, более того, участвовали в создании гигантских репрессивных аппаратов, сети полицейских осведомителей, питомников «горилл», палачей и карателей» — так заканчивает свою статью Альберто Баини...