Вадим Поляковский - Иллюзии свобод и горькая действительность

Кстати, «дело Биссингера» не было закрыто с его увольнением: как сообщило агентство ДПА, в редакции началась «тотальная» проверка статей 12 сотрудников, которые не очень лестно отозвались об акте политической вендетты. Не исключено, что их ждет такая же судьба.

Подобные истории — отнюдь не исключение, скорее — правило. И происходят они во всех странах «свободного мира». В той же ФРГ издатель газеты «Кельнер штадт-анцайгер» выгнал журналиста Петера Кляйнерта потому, что тот, написав сценарий для местного телевидения, рассказал правду о жутких условиях труда на принадлежащей концерну Флика фабрике по производству полихлорвинила, где в результате отравления 5 рабочих умерло, а 150 стали инвалидами. Гнев издателя объяснялся просто: заводы концерна снабжают газету выгодной рекламой. В Англии немало шуму наделал арест главного редактора газеты «Йоркширский горняк» Джонса, который осмелился выйти в рабочие пикеты. Во Франции, где десятки журналистов оказались за дверями редакций газетной империи Эрсана, жертвой «запрета на профессии» в 1977 г. стал работник государственного радио в Страсбурге только потому, что... прошел слух, будто он — коммунист.

А вот история южноафриканского журналиста Дональда Вудса, которую он поведал западногерманскому журналу «Ш п и г е л ь»: «Тринадцать лет был я главным редактором «Дейли диспетч» — газеты, которая критиковала политику апартеида националистического правительства Южной Африки. Южноафриканская пресса подвергается строжайшему контролю, основанному на более чем двадцати законах, но южноафриканские редакторы знали правила и ухитрялись порой заниматься критикой, не выходя за их рамки.

Такая ситуация существовала до 19 октября 1977 г. В этот день министр юстиции, полиции и тюрем ЮАР Крюгер запретил «Уорлд» — газету для цветного населения, бросил в тюрьму ее главного редактора Перси Квобозу и объявил меня вне закона.

Отныне я не смел переступать порога ни издательств, ни редакций, ни фабрик, ни школ. Я не имел права ни в какое время разговаривать или находиться в обществе более чем одного человека, исключая лишь членов моей семьи. Каждую неделю я должен был регистрироваться в полиции.

В такой обстановке я прожил более двух месяцев. Служба безопасности угрожала моей семье. Однажды ночью кто-то пять раз выстрелил из ружья в окна моего дома. Моей пятилетней дочке прислали майку, обработанную какой-то кислотой. Понадобилось срочное врачебное вмешательство, чтобы спасти ребенка, который доверчиво натянул на себя этот «подарок». И хотя в обоих случаях существовали ясные доказательства, что виновные принадлежат к службе безопасности, полиция отказалась их рассмотреть...»

Д. Вудсу пришлось тайно бежать из ЮАР.

Три десятилетия назад британский могущественный магнат прессы лорд Бивербрук откровенно заявил: «Я издаю газеты исключительно с целью ведения пропаганды». Десять лет назад один из «наследников» Бивербрука лорд Рой Томсон утверждал, будто он «приобретает газеты, чтобы делать деньги, а делает деньги, чтобы приобретать газеты».

Однако противоречие между ними — сугубо кажущееся. Подмяв под себя добрую половину британской прессы, Томсон твердо придерживался старой пословицы: кто платит, тот заказывает и музыку. Просто разница во времени наложила отпечаток на методы работы: более тонкая обработка общественности позволила громче кричать о «свободе прессы». Это, впрочем, не предполагает отказа от фальсификации новостей, манипулирования ими, замалчивания или раздувания отдельных фактов, открытой или тщательно замаскированной лжи, которые перемежаются с какой-то долей объективизма, критики и разоблачений, поскольку, как отмечал американский эксперт в области пропаганды У. Дэвидсон, «коммерческим предприятиям (он имел в виду находящиеся в частных руках средства массовой информации.— Авт.) известно, что они утратят доверие, если их сообщения неизменно будут расходиться с действительным положением дел». Чередование объективности и фальсификаций позволяет ловчее манипулировать сознанием масс, воздействуя на читателя в нужном для магнатов прессы направлении. Это же позволяет монополистическому капиталу, в руках которого находится пресса, вести самыми грязными методами психологическую войну против Советского Союза и лагеря социализма в целом, все чаще прибегая к идеологическим диверсиям по мере углубления общего кризиса капитализма.