Мюррей Ротбард - Власть и рынок - государство и экономика

Хайек показал, что в условиях коллективистских режимов наверху всегда оказываются наихудшие. Но то же самое верно для любого государственного предприятия. Можно отказаться от моральных оценок и просто сказать, что при решении любых задач в руководстве оказываются те, кто лучше всего способен с ними справиться, — закон праксиологии. Дело в том, что рынок поощряет мастерство в организации производства и налаживании добровольного сотрудничества, а государственные предприятия нуждаются в мастерах массового принуждения и бюрократической покорности (см.: Хайек Ф. А. Дорога к рабству. М.: Экономика, Эконов, 1992. С. 104–116).

На рынке рабочие получают плату в соответствии с дисконтированной предельной полезностью производимой ими продукции. Но в случае государственного предприятия, которое может назначить за свою продукцию любую цену, объективное значение этого показателя определить невозможно, а потому рабочих нанимают и оплачивают в соответствии с их личным обаянием или политическими интересами их руководителей (см.: Мизес . Бюрократия. С. 53).

Достаточно характерно, что под влиянием роста транспортных тарифов многие обзавелись автомобилями, что обострило вечную проблему дорожных пробок (дефицит контролируемых правительством проезжих дорог). Еще один пример того, как правительственное вмешательство создает и умножает его собственные трудности! О проблемах метро см.: Mises L. von. Agony of the Welfare State // The Freeman. 1953. May 4. P. 556–557.

В правительственных организациях бывают споры в ходе принятия решений, но в конечном итоге принимаются единые решения. Это верно в отношении исполнительных органов власти, которые организованы по армейскому образцу, где все решается волей вышестоящих. Сходная ситуация складывается в законодательных органах власти, где право принимать решения всегда принадлежит большинству.

Защитники свободного рынка, критикующие социалистическую окраску программ школьного обучения, воюют с ветряными мельницами. Сам факт существования государственной системы школьного образования внушает мысль о благой роли государственной собственности, и не так уж важно, чему именно учат школьников. А если государственная собственность доминирует в сфере среднего образования, то почему не во всех других видах бизнеса, выполняющих образовательные функции, скажем в газетах и т. п.?

Острую критику закона об обязательном обучении см.: Goodman . Compulsory Mis — Education and the Community of Scholars.

Получили распространение фальшивые критерии сравнительных преимуществ частной и государственной собственности. Так, стала общепринятой идея, что, принимая решения, нужно сопоставлять «предельные общественные издержки» и «предельные общественные выгоды». Не говоря уже о множестве других недостатков этого подхода, отметим, что нет такой вещи, как «общество», существующее отдельно от составляющих его людей. И уже одно это делает весь подход совершенно бессмысленным (ср.: Anderson M. Discussion // American Economic Review. 1967. May. P. 105–107).

Это совсем не то же самое, что искусственная «игра в рынок», к которой призывают ряд авторов для повышения точности плановых расчетов в условиях социализма. «Черный» рынок хотя и невелик, но это самый настоящий рынок.

О невозможности экономических расчетов при социализме см.: Мизес. Человеческая деятельность; Hayek F. A. Collectivist Economic Planning. N. Y.: A. M. Kelley, 1967; Hoff T. Economic Calculation in the Socialist Society. London: Wm. Hodge & Co., 1949.

Harper F. A. Liberty , a Path to Its Recovery. Irvington — on — Hudson, N. Y.: Foundation for Economic Education, 1949. P. 106, 132. См. также: Paterson . The God of the Machine. P. 179 ff. У Патерсона есть очень любопытные соображения о «двухмерности» теории коллективной собственности, пренебрегающей реальными условиями.

Те, кто возражает, что отдельный человек смертен, тогда как «государство бессмертно», совершает грубейшую ошибку в духе «концептуального реализма». «Государство» не является реальным действующим субъектом. Это всего лишь категория, характеризующая положение индивида. «Государство» — это не конкретная личность, а отношения между людьми, вид деятельности.

Идея, согласно которой демократическое большинство должно сохранить права и свободы, позволяющие меньшинству стать со временем большинством, была предложена теоретиками социал — демократии, пытавшимися соединить симпатичные им черты демократии (экономический интервенционизм, социализм) и предотвратить неприятные проявления демократии (нарушения «прав человека», отмена свободы слова и пр.). Поэтому они попытались наделить свое ценностное суждение статусом «научного» определения демократии. Предложенное ими ограничение не только внутренне противоречиво, но и обладает не столь уж высоким сдерживающим потенциалом. Оно позволяет демократическому режиму, например, уничтожить негров или рыжих, потому что ни при каких условиях эти меньшинства не могут стать большинством. Подробнее о «правах человека» и собственности см. ниже.