Илья Будрайстскис - Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России

В этом отношении Ильина стоит рассматривать как одного из мыслителей эпохи, сосредоточенных на переосмыслении роли насилия – таких, как Владимир Ленин, Жорж Сорель, Карл Шмитт или Вальтер Беньямин. Это утверждение, конечно, требует отдельного анализа, но стоит отметить, что понимание насилия Ильиным вполне соответствует тому, что Беньямин определял как «мифическое», т. е. восстанавливающее власть по ту сторону логики права [29].

О Добре и Зле

Стоит определиться с содержанием этих принципиальных для Ильина категорий. Итак, зло является внутренней духовной склонностью каждого человека, имеющей исключительно личный, произвольный характер. Его развитие в душе протекает незаметно, и лишь постепенно находит выражение через внешние поступки. Проблема в том, что и эти поступки не могут быть опознаны самим человеком как злые, но, напротив, чаще рассматриваются как проявление и расширение границ индивидуальной свободы от принуждения и контроля. Это чистое господство произвольного через «тело», которое «точно выражает и верно передаёт его душу во всём её бессознательном состоянии» [30]. Если Добро осознанно, то Зло бессознательно, оно узнаётся окружающими, но остаётся невидимым для самого злодея.

Необходима постоянная работа над собой, чтобы возвыситься над произвольностью своей личности и обратиться к «объективному совершенству», способностью измерять своё «жизненное содержание мерой её подлинной божественности (истинности, прекрасности, правоты, любовности, героизма)». Подавление произвольного в пользу объективного и подлинного требует проявления воли, укрепления «стен индивидуального Кремля, в построении которых состоит духовное воспитание человека».

В момент крушения государства, подрыва основ существования субстанциального, внеличностного Добра, Зло, напротив, становится внешним, видимым и торжествующим. Оно выходит за пределы личности и являет «миру своё духовное естество».

Таким образом, сознательная внутренняя работа никогда не достаточна, так как личностное соотношение между Добром и Злом определяется активной действующей волей других. Отказаться от любого принуждения и оставить человека наедине со своей внутренней моральной битвой (как это проповедует Толстой), – значит самому уклониться от битвы, пассивно потворствуя проявлению зла в ближнем. В столкновении Добра со Злом мы никогда не бываем одни, – но, хотим мы того или нет, принадлежим миру. Невозможно вести внутреннюю борьбу, не вступая в борьбу за другого. Активный волевой ответ на произвол чужой личности является не вопросом выбора, но необходимостью и долгом, проявлением Добра в самом себе. Понуждать и заставлять

Вот почему такое воздействие, согласно Ильину, вообще не следует называть насилием – ведь в нём не должно быть места личному произволу, чувству мести или «злобной одержимости». Конечно, склонение другого к Добру («силе очевидности») может быть добровольным. Проявляющего внешнее Зло человека можно убедить, объяснив подлинное содержание его поведения. В этом случае воздействие будет «органически- свободным», то есть принятым и понятым другим. Однако если такое осознание не происходит, действие в пользу Добра неизбежно производится против желания другого, выявляя его подлинную волю и преодолевая сопротивление бессознательного. Ильин выражает эту мысль в филигранной гегельянской формуле – «воля к чужому волению помогает безвольному осуществить волевой акт».

Начинается то, что Ильин называет «заставлением» – то есть «наложением воли на внутренний и внешний состав человека, который обращается не к… любовному принятию заставляемой души непосредственно, а пытается понудить её или пресечь её деятельность». При этом важно, чтобы заставление воздействовало именно на осознание Зла в своём объекте, а не ограничивалось внешним формальным согласием:

Всякое такое воздействие на чужое тело имеет неизбежные психические последствия для заставляемого – начиная от неприятного ощущения (при толчке) и чувства боли (при пытке)… понятно, что арестуя, связывая, мучая… человек не может распорядиться другим изнутри, заменить его волю своей волей.

Чисто физическое понуждение имеет своим результатом лицемерие, но не внутреннее убеждение. Вот почему нужно сочетать психологическое воздействие с физическим, используя внешнюю уязвимость тела для понуждения к внутренней осознанности.