Андрей Романовский-Коломиецинг - Учение формулы структуры мира. Духовно-философский сборник писаний

&36. Славянские языки между собой: зная русский, однажды можно случайно понять, что знаешь и сербский и с тобой говорили ни на каком не пан – славянском, а напрямую. Просыпаешься ночью от плохого говорящего радио и через дрему еле замечаешь, что говорят кажется не на русском языке. Не то македонский, не то болгарский – последствия переселения Антов. Для полного славянского полиглотства нужно еще знать украинский, он же, как его можно назвать старорусский, и не наречие, но язык. Тогда станут предельно понятны западнославянские языки, в частности большой польский язык, скелетурой и пеной щебетанья. В восточных школах обязательно должен быть введен факультатив славянских языков, чтобы славяне не говорили так уверенно и нисколько не стесняясь реалий общеславянского языка, что я не знаю такого-то (упоминается славянский) языка. То будет много больше, чем прозрение и психическое единение с неведомым славянством.

&37. Как шорят и «осавочивают» население на востоке вновь появившейся пропагандой: по радио сообщают, что именно спрашивают полицейские в Праге в районе сборища натовцев: покажите документы удостоверяющие ваше место жительства. Тут важно заметить даже не идентичность советской ментологии, если чешские полицейские действительно такое спрашивают; что говорит о том, что кричащая о себе страшно демократическая Чехия осталась таким же совковым отделением, важно то, что пропаганда хочет показать какую важность имеет их прописочная система даже за границей. Советская система в духе сменилась прописочной. Адрес дома стал, своего рода, храмом. Культ прописки и основавшейся на ней государственности как ментальная вирусная программа все более укореняется и крепнет по удельному весу давно пересилив понятие гражданства, и прав с ними связанными. Прописка – это своего рода тот апокалипсический знак зверя на руке и челе.

&38. Брюнетки или женщины южного типа – для чувственного плотского более всего. Блондинки это сильный артистизм психо-эмоционального, и не очень, как замечено, в сексуальном плане. То две основные стороны в женских частях – эмоциональное и чувственное. Шатенки нечто среднее между тем и другим. Рыжие огненные похоже четвертое, нечто весьма отличительное, бесстыдное говорят например.

&39. Вот и юморист Задорнов заметил, что юмор русский от переизбытка энергии.

&40. Женское отношение обольстить – I. II – у юности ко злу – избегнуть мерзость. III – у сильных людей – побороть. IV – равнодушное эзотерическое, старческое. Как то пройти зло не задержавшись с ним даже в споре, или еще как?

&41. Слабость – это растянутость во времени одного и того же, как у женщин их привлекательность. Сила есть выброс в короткий период с частой сменяемостью.

&42. Закон экономики – это также один из тех четырех великих законов – закон равновесия, похоже?

&43. Разные земли по разному требуют. В Сибири – это полив и удобренная земля, в Европе это меньшая роль воды и большая удобрений, в Средней Азии это только вода и солнце.

&44. Что? Где? Когда? Зачем? – план полный в вопросах.

&45. Вот еще у меня все свелось к тому, что бы поплавился слегка телевизорчик. Что – то с уровнем красоты или гармонии? Или я слишком пренебрег стремлением к ней?

&46. Читаю про книги Аноповой: «Закон или открытая книга кармы», в рекламе которых утверждается, что в них тайна жизни раскрыта, может быть кстати так же как и кажется мне в своем труде: объяснение структуры мира – объяснение всего. Я сразу вижу, что не учтена субстанция беззакония, не только злая ее часть, коя и подвергается наказанию, но и инновационная, прорывная, случайная, выбивающаяся из положенного. К тому же писала женщина, а это ценность только в плоскостях и объеме, не заключенная в ментальных и духовных (силовых) субстанциях. Эта та часть притеснения – невосприятия, которая подводит к осторожности ко всему женскому – всегда частичному, чтобы не возвести оное дисгармонично во главу угла. Эти книги нового мировоззрения, 3 – го тысячелетия, есть старое постоянное женское прошлых тысячелетий, стремящееся увлечь мужское восприятие к чему-то узкому. Как обычно это удовольствие, и в наше время когда женщинам в руки достались и знания, оные также были преобразованы в красивое убранство, что возможно не умаляет самого приведенного материала, страдающего в общем плане, если к мелочам не относиться так серьезно, как от нас требуют.

&47. Концентрация на узком и сделала женский пол таким какой он есть – с потерей общего. Это то самое неравенство женщин перед мужчиной в общем, в замен частным привилегиям, получающимся в: 1) красоте, 2) рождении, 3) сексе, 4) влюблений в себя. При этом слабость все это как бы преобразует в чисто женскую красоту тела и материальных вещей к тому: 1) в невольном зарождении в себе жизни и дальнейшем ее взращении, 2) половых отношениях, очень умаляющихся перед мужским, становящимся над ним активным, 3) возможности привлечения к своему вакууму, на который произошло ужатие и теми возможностями, которые перспективно представляются с захватом уступленного, при отношении к женскому, 4) посему нет равенства между полами, но оно остается равенством по номиналу, то есть в духовном. То есть и добро, и зло возможно и с той, и с другой части человеческих половин, но у женщин оно должно регулироваться. То есть лишение права на зло и направление извне здесь-то и здесь-то делать добро. При неограниченности этого процесса даже в добре он переходит во вредные формы, ввиду ограниченности функции, не охватывающей все, а лишь что-то. В то что-то и соотносятся все женские пристрастия, волшебства, стремления и т. д. безудержные вдаль. Это если на примере предоставления разных прав между полами, у неудержанных и не поставленных на место представительниц женского пола сразу получается огромное количество их полных прав и необходимостей, которые ты должен ей удовлетворить, при всем старом, остающемся в привилегированном в половом, даже несмотря на новую ситуацию равенства. То есть равенство уже опять же узко понимается, как только свой плюс, и это как возможность с плеч ступить и встать на уши. Это только у неудержанных представительниц, которые несут в себе самочувствие исключительной правильности своей женской доли, факты правильности коей уходят в чувства и эмоции и можно сказать прямо пропорциональны всем вещам в женском хозяйстве, по которым часто и сходят. Например если такая постирала эти вещи, то вот она на этом права и устраивает скандальное заявление, он ее на этом и на этой мелочи не удовлетворил! Того общего, что изобретена машина стирать, воды не надо таскать, только засыпь порошок и включи. Нет же разводиться психоз. Ей и этого мало, нужно что-то еще? Сюда включается все то чем недовольна та половина. Недостаточность денег не исключение, то еще большая адская алчность с женской стороны, через мужскую, опускающаяся как средство остановить безудержность производства домохозяйствования и удовлетворения нарастающих нужд. Главная ошибка женщин этого характера забывчивость. Ей всегда кажется, что ее стремление к красоте это нужность для мужчин, и он без этого не может обойтись. Наоборот, это низший первый идеал, не седьмой отходный, это когда даже жить во дворце, но не видеть всего этого роскошного. Те же мужчины, что участвуют в женских чаяниях и сопереживаниях – деградируют. Это и есть растление. Все это лишь остаточное явление вредного, что исходит от женского пола. Вместе с этим все остальное живое к доброму с разным признаком зависимости, доброе, если по отношению к кому-то. Но как раз в целом, явно хорошее относится больше к женскому полу. Например родить. Убить поделено и почти в целом относится к мужскому полу. Это так получилось на явном. На явном и свод наказаний. А вот скрытные деструктивности оставлены на око совести, на чем обычно женское негативное себя в основном и проявляет. Здесь кажущееся противоречие слабого, частичного в том, что на общем оно как раз проявляется добро, как на примере родить – убить. Это не так при глубоком рассмотрении. Выше инстанции добро есть инстанция совершенство. Хищники не зло пред травоядными. Так же и с женским полом, у него забрано, вернее не дано что-то и плохое, и хорошее в силу его ограниченности.