Array Array - Конец истории и последний человек

Gellner (1983), p. 34.

Франкофильство русской аристократии — это, наверное, крайний случай, но практически во всех странах существуют отчетливые диалектные различия языка, которым говорит аристократия, и языка, которым говорит крестьянство.

Необходима осторожность, чтобы избежать слишком механического применения экономического объяснения национализма. Хотя национализм может во многом рассматриваться как продукт индустриализации, националистические идеологии иногда живут своей жизнью, независимой от уровня экономического развития страны. Как еще можно объяснить националистические движения в таких доиндустриальных странах, как Камбоджа или Лаос после Второй мировой войны?

Таким образом, например, Ататюрк на последнемэтапесвоей деятельности потратил много времени на исторические и лингвистические "исследования", в сущности, создавшие базис для современного турецкого национального самосознания того рода, который был Ататюрку желателен.

Gellner (1983), стр. 44-45.

Конечно, мне известно существование сильных христианско-демократических партий по всей Европе, но факт, что они сначала демократические, а потом уже христианские, а также секулярная природа их интерпретации христианства суть просто свидетельства триумфа либерализма над религией. Нетерпимая, антидемократическая религия ушла изевропейской политики со смертью Франко.

Это будущее направление эволюции национализма поддерживает Геллнер (1983), стр. 113.

Конечно, есть крылорусского националистическогодвижения, остающееся шовинистическим и имперским, и это крыло широко представлено в высшем командовании бывшего Советского Союза. Как можно было бы ожидать, имперский национализм старого стиля можно найти в наименее развитых частях Евразии; один пример — шовинистический сербский национализм Слободана Милошевича.

Миршаймер отмечает национализм как практически единственный аспект внутренней политики, который он считает важным для войны и мира. Он определяет "гипернационализм" как источник конфликта и предполагает, что сам "гипернационализм" вызван к жизни внешней средой, или иначе — неправильным преподаванием национальной истории в школе. Автор, кажется, не признает, что национализм и "гипернационализм" не появляются случайно, но возникают из специфического исторического, социального и экономического контекста и, как все исторические явления, подвержен внутренним законам эволюции. Mearshimer (1990), стр. 20— 21,25,55-56.

Когда отстаивающий независимость Грузии "круглый стол" Звиада Гамсахурдия победил на выборах в 1991 году, одним из первых его дел было ввязаться в драку с осетинским меньшинством Грузии, отвергая за ним какие бы то ни было права на признание его национальным меньшинством. Это резко отличалось от действий Бориса Ельцина на посту президента России. В 1990 году Ельцин в поездке по России заверил все народы, составляющие республику, что их ассоциация с Россией будет полностью добровольной.

Интересно, что многие из новых национальных групп стремятся к суверенитету, несмотря на то что их размер и географическое положение не дают им шанса выжить независимо в военном смысле — по крайней мере согласно идеям реалистов. Это наводит на мысль, что система государств уже не так грозна, какэто было когда-то, и традиционныйаргумент за большие государства — национальная оборона — уже не так остер.

Конечно, есть несколько важных исключений из этого правила, как, например, китайская оккупация Тибета, израильская оккупация Западного Берега и сектора Газа, и поглощение Гоа Индией.

Часто замечали,что вопрекииррациональностисуществующих национальных границ в Африке, перерезающих линии раздела племен и этнических групп, после достижения независимости ни одна из них не была успешно перенесена. См. Yehoshafat Harkabi, "Direction os Change in the World Strategic Order: Comments on the Address by Professor Kayser", в The Changing Strategic Landscape: IISS Conference Papers, 1988, Part II, Adelphi Paper No. 237 (London: International Institute for Strategic Studies, 1989), рр. 21-25.

Это различие в большой степени соответствует старому различию между Севером и Югом, или между развитым и развивающимся миром. Однако это соответствие не полно, поскольку такие развивающиеся страны, как Коста-Рика или Индия — действующие либеральные демократии, а некоторые развитые страны вроде нацистской Германии были тираниями.