Николай Зенькович - Как Ельцин преемника выбирал

Затем представил Ельцина:

— Борис Николаевич Ельцин. Президент России.

Вид у Бориса Николаевича был как у человека невыспавшегося, но хорошо позавтракавшего, не без иронии пишут сегодняшние газеты. Он тоже поделился своими впечатлениями о встрече.

— У нас сняты вопросы между собой, — коряво произнес он. — Вы знаете, немножечко была, так сказать, определенная тень, связанная с журналистами…

Имелся в виду, конечно же, скандал с журналистом Павлом Шереметом.

— Ничего не было, — откликнулся Лукашенко.

— Не было? — переспросил Ельцин.

После затянувшейся паузы он начал перечислять достижения Союза. Сообщил, что министр обороны Игорь Сергеев вернулся из Минска «с большим воодушевлением».

— Я сомневался, удастся ли нашим МИДам сомкнуться и создать общую программу. Сомкнуться удалось.

Далее Ельцин рассказал, что в своих поездках в страны Европы и он, и Черномырдин постоянно просят, чтобы там Белоруссию не отталкивали, а, наоборот, включали во всяческие союзы.

Госдума во второй раз отклонила внесенные Ельциным федеральные конституционные законы о государственной символике — двуглавом орле в качестве герба и триколора в качестве флага.

В сегодняшнем номере «Труда» — большое интервью со мной под рубрикой «У нас в гостях». С портретом. Представлен как автор ряда документальных расследований, переведенных на английский, болгарский, польский, немецкий, китайский языки, а также языки стран СНГ. Весь день принимаю поздравления.

Совет Федерации ввел в практику выездные заседания. Первое — в Петербург. В аэропорту «Пулково» Егор Строев произнес:

— Мы приехали ознакомиться с возможностями экономического развития региона…

Да уж, мудрость очевидна. Приехали на заурядную экскурсию. Одна часть сенаторов отправилась на Кировский завод, другая на завод турбинных лопаток. Ну, а во второй половине дня все встретились на пивзаводе «Балтика».

Петербургское телевидение прокомментировало:

— Трудно себе представить выездное заседание палаты лордов где-нибудь в Шотландии…

В первом в этом году номере «Совершенно секретно» интервью с Филиппом Бобковым — бывшим первым заместителем председателя КГБ СССР.

Помню, когда в 1985 году меня перевели в аппарат ЦК КПСС и у нас в Идеологическом отделе проводились различные совещания, в списках участников Бобков Ф. Д. был единственным, напротив фамилии которого не стояла должность. Это меня заинтриговало, и я по простоте душевной спросил у коллег: кто этот человек? Мне ответили: он из соседей. Я уже знал, что так называли сотрудников КГБ.

Теперь генерал армии Бобков возглавляет службу безопасности «Мост-банка», владельцем которого является московский олигарх Владимир Гусинский. Переход Бобкова к этому деятелю вызвал немало ироничных реплик в прессе и осуждающих оценок в среде моих бывших цековских коллег.

Начал читать интервью и — увлекся. То ли интервьюер попался умный — Александр Терехов — то ли интервьюируемый говорил интересные вещи.

На вопрос, почему единственное покушение на Брежнева не получило огласки в народе, практически этот инцидент замолчали, Бобков ответил, что тогда вообще избегали предавать гласности захваты самолетов, взрывы. Почему? Потому что точно знали: если напишут — завтра захватят еще один самолет. Зачем поощрять к действию? Люди подвержены влияниям.

Вот мелкий пример: время от времени стены домов в Москве покрывались свастикой. Потому что показывали по телевидению «Семнадцать мгновений весны».

Бобков считает, что и сейчас не надо подробно сообщать про убийства, про безнаказанность убийц. По этим же соображениям не пускали на экран фильм «Шакал» по роману Форсайта — там очень грамотно была показана подготовка к теракту.

Еще один пример. В 1972 году в Литве случилось самосожжение. Молодой парень бросился на Вечный огонь и погиб. Оставил записку, которая носила националистический характер. Возникло некоторое напряжение, поднялись студенты, молодежь. Только бригада из Москвы прибыла в Вильнюс, а там новое самосожжение. Потом еще одно.

Стали выяснять причины. Вроде бы опять националистические мотивы, но особых подтверждений тому не находили. Да и для Литвы самосожжение не характерно, это же не Средняя Азия, где женщины горели. И тут в Москву приехал шеф полиции Рима. Решили рассказать ему литовские происшествия.