Лет тридцать назад президент Бургиба, тогдашний лидер достаточно демократичгого, по африканским меркам, Туниса, совершил чудовищный акт публичного надругательства над исламом. В разгар строго соблюдаемого мусульманами поста Рамадан, когда есть и пить можно только после захода солнца, он демонстративно появился днём на экранах государственного телевидения и, к ужасу мусульман, начал есть, объясняя: «Пост вреден для здоровья».
Таким образом, антиклерикальная большевистская политика 20-х годов в историческом контексте не представляла собой ничего из ряда вон выходящего, и акции воинствующих безбожников были лишь невинными шалостями по сравнению с тем, что делалось в некоторых других странах.
Народная ненависть к руководству Московского патриархата, поддерживавшего открыто или тайно белогвардейщину, породила церковный раскол. После Февральской революции появилась так называемая «живая» православная церковь, или «обновленцы».
В тридцатые годы в СССР проходили неоднозначные процессы. С одной стороны, имело место закрытие многих храмов и даже демонстративный взрыв некоторых из них. Можно понять ненависть российской интеллигенции к «храмостроительству» (термин М.Н. Покровского) царских времён, но ни к чему и разрушение красивых архитектурных строений, будь то православные храмы или исторические здания XIX века, массово уничтожаемые сегодня в России алчными строительными компаниями.
С другой стороны, в довоенные годы каноническая православная церковь получила от Сталина воистину царский подарок. В рамках борьбы с троцкистской оппозицией сталинским НКВД в конце 20-х годов была раздавлена воплощавшая чаяния народных масс Православная Церковь в СССР (обновленцы), в подчинении которой в середине 1920-х годов находилось более половины российского епископата и приходов.
Но оказалось, что Сталин пригрел змею. В 1941 году Русская православная церковь показала свою истинную натуру – речь идёт о массовом сотрудничестве духовенства Московского патриархата с немцами на оккупированной территории,хотя фашисты и не давали православию привилегий перед другими религиями. Об этом молчали и при Сталине, и при Хрущёве, и при Брежневе, и при Горбачёве. И сейчас молчат. Множество немецких кинохроник, запечатлевших православных попов, встречавших хлебом-солью «немецких освободителей», до сих пор держатся в секрете. Мой отец рассказывал мне, как гудел весь СССР далеко за пределами оккупированных территорий и как ошарашенные люди бурно обсуждали предательство православной церкви: «О массовом сотрудничестве православной церкви с немцами на оккупированных территориях знали и говорили все».
Сталин, встревоженный масштабами сотрудничества РПЦ с немцами, в 1942 году пошёл на огромные уступки Московскому патриархату. После войны православие получило от сталинского НКВД ещё подарок - аннексию униатства. Напомню, что цари после раздела Польши так и не сумели до конца искоренить униатство на своей территории за 130 лет!
Подарком РПЦ в послевоенные годы явился фактический запрет на развитие и пропаганду научного атеизма. Хотя формально небольшие курсы лекций под этим названием читались в рамках ВУЗовских программ, атеизма, в его западном значении слова, в СССР не знали, я впервые столкнулся с ним, когда жил в Западной Европе.
Современный атеизм представляет собой огромные и хорошо финансируемые научные коллективы, включающие мировых авторитетов по римской истории и древнееврейскому языку. Изучаются в оригинале древние рукописи, в том числе случайно избежавшие уничтожения «апокрифы» - неканонические евангелия и другие тексты раннего христианства, анализируется каждая их запятая. Организуются дорогостоящие археологические раскопки. Сравниваются и сличаются различные версии римских исторических хроник, чтобы выявить куски, вставленные туда впоследствии христианскими переписчиками. После подобного скрупулёзного научного анализа от христианских догм и толкований истории остаётся очень немногое.
Антихристианские благотворительные фонды, финансируемые, в частности, масонами, сегодня конкурируют в Западной Европе с христианством в области помощи нищим и обездоленным, создавая приюты и благотворительные кухни.
Во время моего пребывания на Западе меня потрясала ненависть европейской интеллигенции к христианству, особенно католицизму. Французский интеллектуал не может называться таковым, если он никогда не лягнул католическую церковь, простой народ рассказывает анекдоты на тему: «Что говорил Христос, вися на кресте?», а студенты с вызовом говорили мне: «Среди нас нет места католической морали!».
Читать дальше
