Сергей Кара-Мурза - Вырвать электроды из нашего мозга

— Во-первых, до Запада я побывал в «третьем мире» и вжился в его реальность. Увидел «продукт» Запада, его сиамского близнеца, без которого Запада как явления просто не было бы. Уже само представление нам Запада как самостоятельного целого, без этого его второго «Я» — ложь. К сожалению в нее поверили.

Но главное, я думаю, в том, что отношение к миру закладывается тайным образом в детстве. И большинство моих сверстников не упало бы в обморок при виде западного продмага, как какая-то приятельница Евтушенко. Видели наши солдаты в 1945 году Запад, и от этого русофобами не становились. А в 80-е годы верхушка КПСС стала так фильтровать струйку наших людей на Запад, что в основном туда попадали те, кто уже в душе вожделел буржуазной жизни и уже ненавидел Россию, пусть сам того не подозревая. И нам они приносили ложь о Западе. Я точно это знаю. Частично это и потому, что жили они там искусственной жизнью, она им устраивалась и командирующей и принимающей стороной. А вот мне довелось пожить «без привилегий» и в близкой личной дружбе со многими людьми. С той брехней, которая несется с телеэкрана, их жизнь имеет очень мало общего. Наши демократы опошляют трагический смысл западной цивилизации.

— Какая же у них трагедия? Вроде как сыр в масле катаются. Во всяком случае у многих наших соотечественников именно такое представление.

— Люди не сыр, у них душа есть. А сегодня она у человека Запада расщепилась. Он, как белка, заперт в колесо потребительства, оно стало чем-то вроде религии. И в то же время он должен чувствовать себя гуманистом и демократом — рецидивы христианства. А это уже не совместимо. Чтобы продолжать выкачивать ресурсы из «третьего мира» и сбрасывать туда промышленные и социальные отходы (вплоть до своих пенсионеров и безработных), приходится создавать структуры глобального фашизма, устраивать зверские демонстрации силы (вроде «Бури в пустыне»). Вот и мечется тот, у кого есть душа. Нам и то будет проще — мы будем жертвой.

— В одной из наших бесед, Сергей Георгиевич, помнится, вы сказали буквально следующее: «Все мои помыслы направлены к одной цели — предотвратить (мирным путем!) разрушение самобытной российской цивилизации». А удастся ли? В последнее время, беседуя с наиболее достойными и мыслящими представителями российской интеллигенции — Валентином Распутиным, Виктором Розовым и другими, я обязательно задаю один вопрос: какой же выход видите все-таки из сложившегося положения? Вот и вас тоже хочу спросить.

— Этот вопрос распадается на три: какие варианты нашего будущего мне кажутся вероятными, что я считаю приемлемым и что я считаю наилучшим. Из наихудших вариантов считаю, увы, ликвидацию России как державы и как типа жизни. Это будут пытаться сделать «мирным путем», но мирно это не удастся, и на этом пути неизбежны войны и бедствия. Но это «реформаторов» не остановит. Однако если этот процесс пойдет быстро (как в Югославии), то уморить страну не удастся, хотя потери будут огромными. Избежать ликвидации нашей страны — как горячим, так и тихим способом — можно только при быстрой консолидации реальной оппозиции с параллельным отрезвлением общественного сознания. Чем быстрее, тем меньше будет жертв. В идеале — настолько быстро, что, наверное, обойдется даже без малой гражданской войны и без неминуемой после нее диктатуры. Но, похоже, времени для этого не хватает. Ведь если успеют заменить Советскую Армию криминальными наемными силами — война неизбежна. На перерождение режима и всей команды радикалов надежды, к несчастью, мало.

Оппозиция стоит перед классической дилеммой: участвуя во власти она может немного замедлить процесс, сделать умирание менее болезненным. Напротив, придя к власти лишь при поддержке подавляющего большинства, можно будет переломить ход процесса кардинально, но начинать подъем с худшего уровня. А что делать в этой гипотетической ситуации? Прекратить грабеж ресурсов, восстановить планирование для ключевых областей, создать с помощью государства 3-4 миллиона малых частных предприятий, которые ликвидируют безработицу и насытят рынок товарами широкого потребления. А потом выруливать к постиндустриальному обществу, где преодолены и стихия рынка и тупость плана.

Революция в России, о которой говорил Горбачев, и в которую с таким энтузиазмом ринулась наша интеллигенция, достигла поворотного пункта. Этот пункт — «не от мира сего». Он в душе каждого революционера или попутчика революции. Сегодня ни один из них, как бы ни был он защищен идеологическим угаром, цинизмом или гибкостью ума, не может уже не признать перед самим собой: смысл проекта, в котором он принял участие, ясен; этот проект, какими бы идеалами он ни оправдывался, означает пресечение всей предыдущей траектории России, ее размалывание в пыль для построения здания новой цивилизации; большинство народа этого проекта не понимает и не принимает.