Сергей Кургинян - Исав и Иаков - Судьба развития в России и мире. Том 2

Четвертый ответ— развитие есть необусловленное благо. Оно начато вместе с Творением, определяется противоречием, побудившим к Творению, не заканчивается с преодолением повреждения.

Что это за элемент нашей матрицы, наличествует ли он только в схеме или в реальности, мы должны понять. И именно на пути к такому пониманию анализируется все на свете. От метафизики Маркса до проблемы апокатастасиса.

Итак, второй и третий элементы нашей матрицы (обусловленное благо и обусловленное зло) накрепко связывают развитие с повреждением, его обусловливающим.

А вот первый и четвертый элементы эту связь разрывают, говоря, что развитие может быть и не обусловлено повреждением.

Вот что такое «до» и «после», по поводу которых я полемизировал с Андреем Кураевым! Это уход от метафизики повреждения к другой метафизике. А точнее, как мы видим, к другим метафизикам.

«До» и «после»… А ведь и впрямь оказывается, читатель, что это двуединый вопрос, окончательный смысл которого для нас в том, чтобы наполнить содержанием первый и четвертый элементы матрицы, показав, что тема «неповреждение и развитие» заслуживает самого пристального внимания.

Маркс, Фрейд, Эйнштейн и метафизики всех монотеистических (да и не только) религий по сути мучились в поисках ответа именно на вопрос о развитии по ту сторону исправления повреждения. Маркс, как никто другой, понимал, что, не изучив историю вопроса и не поняв, как отвечали на него мыслители религиозной эпохи, он своего серьезного ответа на такой вопрос не получит.

Развитие — это только исправление повреждения? Или нечто другое? Марксу был нужен анализ всех подходов к ответу на вопрос, ставший для него ключевым в связи с теорией превращения. Пусть для него повреждением было отчуждение, а не первородный грех. И что? Он был достаточно глубоким исследователем для того, чтобы подняться над конкретным содержанием тех или иных понятий, метафор, символов. И он верил в историю. Символ этой веры прост: «Пойми предшественников, пусть даже и заблуждавшихся, пойми тенденцию — и работай. Продолжай, переламывай! Но сначала — пойми и переживи».

Есть люди (и мировоззренческие системы), для которых развитие однозначно греховно. Мы вроде бы убедились в этом.

Есть, и в гораздо большем количестве, люди и мировоззренческие системы, для которых развитие — это средство борьбы с повреждением (первородным грехом, отчуждением, травмой культуры).

Но наступает момент, когда развитие вдруг начинает пониматься иначе.

Как борьба с Танатосом (Фрейд).

Как борьба с силами превращения (Маркс).

Как борьба с «темной материей» и «темной энергией» (Эйнштейн).

Как борьба с Тьмой как таковой (религиозная традиция, совместимая и с Танатосом, и с превращением, и с темной энергией).

Такое понимание развития не девальвирует его, а, напротив, делает сверхважным и основополагающим. Люди же и системы, отрицающие развитие, рано или поздно обнаруживают, что потаенный смысл этого отрицания — стремление к слиянию с Тьмой.

«Не смейте цацкаться с Бытием, тешить попусту род людской надеждой спасти оное за счет какого-то там развития! Не мешайте нам (и всем) слиться с Ничто, с Великой Тьмой, с нашей (и всеобщей) Успокоительницей!» Это и есть ликвидационный гностицизм, он же — фашизм.

Ну вот мы и подходим, наконец, к основной развилке, отвечая на вопрос о смысле и природе развития. Ответив на этот вопрос, мы сможем преодолеть естественную (а также искусственно создаваемую) путаницу собственно политического характера. Ведь не зря же мы всматривались в эти путаницы, ведя нескончаемые частные дискуссии как политического, так и метафизического характера.

Гностики и хилиасты…

Фашисты и коммунисты…

Покаянчество и СССР..

Сила и слабость… Темная («с фашистской силой темною») сила и светлая сила…

Антиисторизм и история…

Черная и красная метафизики… Гегель и Маркс…

Постистория… История… Сверхистория.

Развитие как зло…

Развитие как спасение от повреждения.

Развитие как приготовление пищи для Абсолюта.

Развитие как предельное метафизическое основание…

Разве не важно для нас определить смысл и ценность развития? А также качество того, что мы наследуем ради будущего?

Или же и мы тоже, как и они, понимаем развитие как ту или иную служебность? Ну, не злую (А.Лоргус), а добрую (А.Кураев). Ну, военно-обязательную (иначе сомнут), но не более того.

Тогда, я убежден, у нас нет шансов в XXI столетии. И именно для того, чтобы это доказать, а также (что намного важнее) описать наш главный политико-метафизический шанс, я и предпринял это исследование, стремясь добраться до предельных (метафизических, онтологических, антропологических, аксиологических) оснований развития.