Сергей Кургинян - Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Террористическая атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года была не первой в ряду нападений на гражданские объекты. Два фактора выделяют ее из общего ряда и заставляют рассматривать как поворотный момент в истории терроризма и в истории контртеррористических действий.

Во-первых, это была одна из наиболее четко спланированных, масштабных и зловеще зрелищных акций международного терроризма.

Во-вторых, на эту атаку США «ответили» сразу двумя войнами – сначала в Афганистане, потом в Ираке.

Однако этот ответ под названием «глобальная война против террора» не стал ни «войной против террора», ни «войной глобальной». И плохо спланированная война в Афганистане, и совсем ненужная война в Ираке не имеют отношения к победе над террором, поскольку породили больше террористов, чем было уничтожено.

Сейчас, когда сразу несколько официальных представителей Запада начали говорить о необходимости перейти от войны с террором к борьбе с террором, различие между содержанием этих понятий приобретает смысл, выходящий далеко за пределы терминологии.

Многие государства включились в войну с террором после 11 сентября 2001 года. В их числе были и наши страны, которые пострадали от терроризма еще до 11 сентября.

Решением задач этой войны занялись не только те, кому это полагается по роду деятельности (специальные службы, военные, политики), но и интеллектуалы. По всему миру за прошедшие девять лет были проведены сотни, а возможно и тысячи научных конференций, на которых обсуждался феномен глобального терроризма. В научных дискуссиях предпринимались попытки выработать такое реальное и глубокое понимание этого врага человечества, которое позволило бы с ним эффективно бороться.

По прошествии девяти лет уместно подводить какие-то итоги той научной деятельности, которую можно назвать «интеллектуальной войной» с глобальным терроризмом.

Многочисленные работы, в которых изучалось это явление, могут быть подразделены на две большие группы.

В первую группу входят работы, авторы которых категорически отказываются от соотнесения того современного терроризма, который именуется глобальным, с конфессиями или идеологическими группами. Для этих авторов глобальный терроризм лишен любого конкретного системного субъекта, приверженного тем или иным идеологиям или догмам, как светским, так и религиозным. Субъектом глобального террора для этих авторов являются выродки, отдельные представители рода человеческого, обладающие соответствующей деструктивной мотивацией.

Наиболее радикальная подгруппа внутри этой группы даже утверждает, что речь идет не о деструктивной мотивации, побуждающей данных особей к преступной деятельности и насилию, а о благородном негодовании или социальной фрустрации.

Анализируются и другие идеологически нейтральные факторы, способствующие террористической деятельности, вплоть до географических. В России, например, представители этой группы исследователей иногда склонны рассматривать терроризм на Северном Кавказе как следствие социальных факторов (например, высокого уровня безработицы) и фактора ландшафтного (там якобы сам горный рельеф порождает активизацию терроризма).

Оппонируя этой точке зрения, многие российские ученые обращают внимание своих коллег на то, что на Алтае, например, есть и горы, и высокий уровень безработицы. Но там нет терроризма.

Но какую же интерпретацию явления глобального терроризма дают представители второй группы, рассматривающие его в тесной связи с ведущими догмами, как светскими, так и религиозными?

Анализ показывает, что существенная часть представителей второй группы исследователей так или иначе связывает глобальный террор (и суицидальный террор как его особую разновидность) с исламом. Наиболее радикальные представители второй группы прямо говорят о том, что сама конфессия содержит в себе, так сказать, своеобразный террористический «социокультурный геном».

Но подобный научный и политический экстремизм находит очень немного последователей. Большинство же представителей второй группы, разумно утверждая, что ислам является такой же гуманистической уважаемой конфессией, как и все другие мировые религии, ищет внутри ислама некую патологию. Называя ее по-разному – «исламизм», «радикальный исламизм», «исламский экстремизм», «ваххабизм», «салафизм» и так далее.