Эдуард Лимонов - Сводка новостей. Путин – отец, Макрон – сын, Собчак – дочь

Вывод из моих первомайских размышлений таков. Хватит соревноваться в абсурдном поведении. Значение имеют политические поступки оппозиции, а не количество «выведенных» на час на улицу человеко-голов.

Можно констатировать, что стратегия давления количеством потерпела полный крах. Власти ожидают майданов (ожидают как либеральных майданов, так и патриотических, их никакие не устраивают), потому к ним хорошо подготовились.

Массы бывают затронуты политикой в исключительных случаях. Те, кто мечтает повторить исключительный внезапный энтузиазм, охвативший наше общество во время выборов 2011 и 2012 годов, будут вечно пребывать в поисках утраченного времени.

Или будут гнать фальшак, заманивая людей на улицы обманными методами.

Власти завидовать не надо с ее 130 тысячами.

Задайтесь лучше вопросом, а сколько из этих 130 тысяч будут готовы защищать власть, если что? Я склонен думать, что хорошо, если 130 человек среди них найдутся.

Вспомните, КПСС насчитывала в своих рядах 19 МИЛЛИОНОВ, а ни одного выстрела не было сделано в ее защиту.

2 мая 2017 г.

Есть фотография: босоногие дети на фоне декорации — рябь пруда и пирамидальные тополя. Слева направо: мой отец Вениамин, самый высокий, поскольку самый старший, ему лет десять, тетя Лида в белой панамке и платье цветами, подпоясанном ремешком, ей лет семь, и он, дядя Юрий, младше всех.

На мальчиках такие короткие штанишки, смахивающие на портки. Ну и босоногие, как я уже упомянул.

По моим подсчетам, фотография сделана где-то в 1928 году. Отец стал советским офицером, умер в 2004 году на окраине Харькова, во вполне почтенном возрасте 86 лет, прожил бы, возможно, и больше, но окружающая его постсоветская украинская действительность его до такой степени не устраивала, что, видимо, отказался жить дальше и умер.

На похороны меня не пустили, машину, в которой я ехал, остановили на пропускном пункте Гоптiвка. Грозились посадить неизвестно за что, вмазали в паспорт печать с трезубцем. «Заборонено!»

Тетя Лида прошла всю войну офицером СМЕРШа, вот у меня на столе лежит ее «Расчетная книжка офицера Красной армии» и несколько фотографий. Красотка была невозможная, от немок переняла красивую прическу локонами, блондинка. Представляю, какой эффект она производила на тех, кого допрашивала. Умерла совсем недавно, в 2015-м, в Санкт-Петербурге, в возрасте 92 лет.

Дядя Юра, самый младшенький из трех детей на фотографии. Дядя Юра пропал без вести в первые дни войны.

В семье считали, что это он испортил отцу военную карьеру, этот его младший брат, хотя мы звали его Юрием, записан он был Георгием. Мой умный, интеллигентный и любимый солдатами отец-политрук так и не поднялся по званию выше капитана, в то время как его сослуживцы, куда менее талантливые и не особо блестящие, выслужились, вышли в крупные военные. Тогда было с этим сурово, пропавшие без вести на фронте не поощрялись.

Так он и числился у меня в сознании в этой облачной категории, без вести пропавший дядя Юра. В подростковом возрасте, когда я стал заниматься гантельной гимнастикой, теперь говорят: «качаться», родители с грустными улыбками порой говорили мне, что я напоминаю им младшего брата отца — Юрия, ну и прибавляли, «который пропал без вести».

И только совсем недавно, где-то полгода назад, мой младший товарищ Данила, с которым у меня установились окололитературные рабочие отношения, сообщил мне, что он нашел моего дядю Юрия.

Через некоторое время ко мне переслали по электронной почте сканированное изображение двух сторон германской карточки военнопленного.

Там, в центре карточки — отпечаток пальца и данные русского солдата SAWENKO Georgis, по этим данным (практичные немцы вписали в карточку военнопленного имя отца и фамилию матери, как умно, да!) я опознал своего дядю Юру.

Карточка была пробита, нет не осколками, а дырками для пружин, поскольку была взята в плен карточка вместе с другими германскими карточками в картотеке. Немцы же до ужаса практичны и хорошо организованы. Замучивая наших пленных, они их тщательно считали и каталогизировали.

Что я узнал о судьбе своего дяди из немецкой карточки с отпечатком пальца? Рост 169, волосы brown, заключенный № 130 928.

Взят он был в плен 23.07.41 (то есть через месяц после начала войны. Семья наша знала, что их бросили в бой, не успев даже переодеть), солдат 371-го пехотного полка. По-немецки 371 Inf. Reg.

Скончался он 20.02.43 в 4:00, то есть за два дня до моего рождения, в четыре часа утра. Диагноз, немецко-гитлеровский врач поставил целых два диагноза: туберкулез, менингитис. Теперь можно задуматься (женщины могут всплакнуть), как он там дико кашлял кровью, умер до рассвета, видимо, в бараке для неизлечимых.