Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

— Власть переменилась! — довольно произнес Андропов, подняв указательный палец.

Через неделю власть в стране действительно перешла к самому Андропову.

Академик Чазов вспоминает, как 10 ноября 1982 года ему по­звонил охранник Брежнева:

— Евгений Иванович, Леониду Ильичу нужна реанимация!

Когда Чазов приехал, то увидел, что Брежнев скончался уже несколько часов назад. Так что Чазов задумался не о медицинских проблемах. Перед ним стояла сложная задача: кому первому из силь­ных мира сего доложить о том, что генерального секретаря больше нет?

«Я не исключал, — вспоминает Чазов, — что телефоны прослу­шиваются и все, что я скажу, станет через несколько минут достоя­нием либо Федорчука, либо Щелокова. Я прекрасно понимал, что преж­де всего о случившемся нужно информировать Андропова. Он должен, как второй человек в партии и государстве, взять в свои руки даль­нейший ход событий».

Решение академика Чазова было политическим. Кто первый прие­дет на дачу Брежнева — тот и наследник.

Андропов в этот ранний час еще не добрался до ЦК. Чазов по­просил дежурного в приемной сразу же соединить Юрия Владимировича с дачей Брежнева. Когда Андропов позвонил, Чазов, ничего не объяс­няя, попросил его сразу приехать. Андропов не задал ни одного во­проса, но сразу понял, что произошло. Приехав, он повел себя крайне неуверенно.

«Почему-то суетился, — вспоминает Чазов, — и вдруг стал просить, чтобы мы пригласили Черненко. Жена Брежнева резонно заме­тила, что Черненко ей мужа не вернет и ему нечего делать на даче. Я знал, что она считает Черненко одним из тех друзей, которые снабжали Брежнева успокаивающими средствами, прием которых был ему запрещен врачами...»

Юрий Владимирович в сопровождении Чазова зашел в спальню, чтобы попрощаться с Леонидом Ильичом.

«Андропов вздрогнул и побледнел, когда увидел мертвого Брежнева, — пишет Чазов. — Мне трудно было догадаться, о чем он в этот момент думал — о том, что все мы смертны, какое бы положение ни занимали (а тем более он, тяжелобольной), или о том, что близок момент, о котором он всегда мечтал, — встать во главе партии и го­сударства. Он вдруг заспешил, пообещал Виктории Петровне поддержку и заботу, быстро попрощался и уехал».

10 ноября во второй половине дня, рассказывал потом член политбюро и первый секретарь ЦК компартии Казахстана Динмухамед Ахметович Кунаев, его разыскал Клавдий Михайлович Боголюбов, пер­вый заместитель заведующего общим отделом ЦК КПСС, и просил срочно вылететь в Москву. Причину он не назвал. Кунаев терялся в догад­ках. К концу дня прибыл в Москву, явился в Кремль и зашел в комна­ту, где собираются члены политбюро перед заседанием. Все были в сборе. Сразу вошли в зал, где проходили заседания политбюро. На ходу Кунаев спросил у Щербицкого:

— Что случилось?

— Случилось худшее, — ответил руководитель Украины, Люди, близкие к Брежневу, впоследствии уверяли, что если бы он не умер столь неожиданно 10 ноября, то буквально через неделю, 17 или 19 ноября, на пленуме ЦК назвал бы имя своего преемника — Владимира Васильевича Щербицкого.

Открыв заседание, Андропов сообщил о смерти Брежнева. Все молчали несколько минут. Молчание прервал Черненко. Он предложил безотлагательно решить, кто будет генеральным секретарем, и доба­вил:

— Я предлагаю избрать генеральным секретарем ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова,

Министр обороны Устинов уверенно сказал;

— Армия поддерживает товарища Андропова. На этом дискуссия завершилась, не начавшись.

12 ноября в Свердловском зале Кремля открылся пленум ЦК. Юрий Владимирович Андропов, который первым появился из комнаты президиума, прошел к трибуне и коротко отдал должное Брежневу:

— Партия и страна понесли тяжелую утрату. Ушел из жизни крупнейший политический деятель, наш товарищ и друг, человек большой души... Прошу почтить память минутой молчания.

Отговорив положенный текст, он сказал:

— Пленуму предстоит решить вопрос об избрании генерального секретаря ЦК КПСС. Прошу товарищей высказываться.

Встал Черненко и от имени политбюро предложил избрать гене­ральным секретарем Андропова, В зале — настоящая овация.

— Все члены политбюро, — говорил Черненко, — считают, что Юрий Владимирович хорошо воспринял брежневский стиль руководства. Его высоко ценил Леонид Ильич за марксистско-ленинскую убежден­ность, широкий кругозор, выдающиеся деловые и человеческие каче­ства. Ему присуши партийная скромность, уважение к мнению других товарищей и, можно сказать, пристрастие к коллективной работе.