Михаил Полятыкин - Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

За работу в выходной день надо давать потом два дня отгула — неофициально, конечно, иначе никто не пойдет. Задания руководства по основной деятельности отдела нужно выполнять либо задерживаясь допоздна, либо в выходные — и снова за отгулы, так как ИТР не положена никакая доплата. Разорвать этот замкнутый порочный круг нет никаких сил, и остается только воевать с кадровиками. Но и тут не все удается.

— Ну что там у нас с людьми? — спросил я Галю, как только она вошла с табелем, хотя отлично знал «что».

Из 38 сотрудников 8 имели справки, что им нельзя работать физически, хотя некоторых из них я встречал в дачных поездах с прямо-таки неподъемными рюкзаками, мешками, баулами, сумками, вязанками и еще черт знает с чем. Но справка — это документ, и никому не имеешь права сказать, что она липовая. Человек обидится. Три сотрудника были больны, двое — в отпуске, из двух групп отдела брать людей было никак нельзя — срочное задание. Словом, куда ни кинь — всюду клин. А выделять надо.

— Давай по «головам», — сказал я без всякой надежды на успех, взял «собачку» и написал первой свою фамилию — может, это вдохновит подчиненных. Потом были долгие переговоры с каждым в отдельности, обещания, угрозы, слова о долге, лесть, комплименты, посулы, а в результате набралось только 12 человек. Остальных троих, что наотрез отказались, я все равно записал и передал список в отдел кадров, не сказав, что полностью разнарядку не выполнил.

Пришлось потом для видимости ждать их у проходной базы, клясться тому же Тимофеичу, который был старшим, что вот-вот подойдут. Он поклялся, в свою очередь, уполномоченному райкома партии — и нас пропустили на территорию. Тимофеич умудрился втиснуть в общий счет троих отсутствующих, и теперь главной задачей было получить справку о том, что отработали столько-то человек.

— Женщины — налево, мужчины — направо, — скомандовала встретившая нас вся окольцованная золотом заведующая складом и повела к хранилищу.

Длинный ряд машин с капустой тянулся через всю территорию до ворот, прерывался и начинался снова за воротами. Бранились шоферы, которым никак не удавалось разгрузиться, на них никто не обращал внимания. Толпами ходили представители народного контроля всех уровней — от собственной группы овощной базы до городского комитета, сновали туда-обратно уполномоченные райкома партии и райисполкома и даже, говорят, только что уехал сам первый секретарь. Кроме них были секретари или их заместители каждой организации, которая принимала участие в работах.

А нашей «тете Элеоноре», как я почему-то сразу окрестил заведующую, было все равно. Она довольно быстро шла впереди нашей пестрой и уже успевшей порядком растянуться толпы и наконец пришла к складу — огромной многоэтажной железобетонной махине, похожей скорее на зрелищное предприятие, чем на хранилище.

— Вот тут будете работать, — бросила Элеонора и ушла. Мы вспомнили вереницу машин у ворот и загорелись желанием немедленно приступить к разгрузке, но не тут-то было. Машин у склада не видно, спросить, что делать, оказалось не у кого, так как бригадирша тоже ушла в помещение вместе с женщинами.

— Кури, ребята! — предложил наш главный художник, располагаясь на поддоне.

Мимо нас шли и шли люди. Много людей. Немало времени утекло, прежде чем поток их прекратился, и примерно столько же еще, прежде чем появилась наша начальница. Возле нее уже вились несколько человек — старшие групп зондировали «насчет справочек». Элеонора не обращала на них ни малейшего внимания, на что они, конечно же, нисколько не обижались — привыкли.

— Будете разгружать вагоны с картошкой, — сказала она. — Ждите, когда подадут.

— А скоро? — спросил художник.

— Не знаю. Сказано — ждать.

— А домой когда? — не удержался мой подчиненный, который недавно женился.

Народ заулыбался, а кладовщица не удостоила его ответом.

— Может, нам пока на капусту? — неуверенно предложил я, зная, что любое безделье разлагает и уничтожает личность вдвое, впятеро быстрее, чем самый тяжелый труд. — Вот там хвост какой…

— Это не ко мне, — ответила хозяйка. — У меня картофель.

Прошло часа полтора, приближалось время обеда, и начались разговоры о том, что и где к этому часу открылось. Вокруг оказалось немало интересных торговых точек, и не успел я моргнуть глазом, как двое моих ребят исчезли. На вопрос к остальным «куда» последовал дружный ответ — «сейчас придут».

Пришли они уже после того, как подали вагоны, разбираться было некогда, да, честно сказать, и не хотелось. И так все ясно.