Михаил Щербаченко: Законы Лужкова

Два года назад, в сентябре 1999-го, Юрий Михайлович Лужков выпустил книгу «Российские законы Паркинсона». В ее основе — лекция, прочитанная в Международном университете (там учат будущих управленцев).

Я был на той лекции. Лужков к ней готовился, вышел к студентам с пространным конспектом. Но, открыв первую страницу, подумал и отложил бумаги в сторону. А через два часа, закончив выступать, снова взял конспект и сказал: «Все это написано тут, в лекции, которую я собирался вам прочесть». Чем сорвал веселый студенческий гогот и долгий, продолжительный аплодисмент.

В книге о том, как проецируются знаменитые управленческие законы сэра Сирила Норкота Паркинсона на нашу российскую действительность, автор о самом себе почти ничего не говорит. Тем не менее сочинение отчетливо автобиографично — в том смысле, что открывает нам личность человека, которого на мякине не проведешь. Не выйдет. Он понимает эту страну, как мало кто.

Известный как «крепкий хозяйственник» (именно для московского мэра придумали это определение, ставшее штампом), нацеленный на «конечный результат» (как будто результат может быть бесконечным или неоконченным), Лужков прекрасно понимает, что (дальше несколько цитат из книги):

«каждый отдельный приказ исполняется плохо, зато вся система в целом более устойчива, потому что приспособилась к выживанию в условиях дурного управления»;

«если поставлена задача, то надо найти мотивы, чтобы не решить ее. «Невозможно» — самое сладкое слово в отечественном деловом лексиконе»;

«глобализовать проблему и тем ее угробить — первая и, главное, почти бессознательная реакция российского человека. Навык, культура, ритуал»;

«у нас обожают начала, но совершенно невозможно добиться, чтобы что-то было доведено до конца».

Все это Лужков понимает — но достигает результата! В чем не могут отказать ему даже злейшие оппоненты.

Прочитав книгу о российских законах Паркинсона, я подумал: а ведь у ее автора наверняка есть собственные законы, есть принципы и правила, отработанные для самого себя. Лужков по своему складу человек системный: старается системно думать, действовать, жить. Но вот как это у него получается? Журналистская работа дала мне возможность «установить наблюдение» за мэром с недалекого расстояния. Причем в тот период его жизни, когда смешались удачи с проигрышами, волевые победы над собой с бессилием перед непросчитанными обстоятельствами, неожиданные предательства с ожидаемой преданностью. Период, которого по мыслительной интенсивности, по напряжению эмоций, по энергетическим расходам иному человеку хватило бы на целую жизнь.

Однако, выполняя заповеди своей системы, Лужков старается (что, по-моему, несложно заметить) быть свободным и раскованным. Тут нет противоречия; свобода — это тоже система, и у нее есть собственные законы.

Тогда, два года назад, показалось, что это — тема. Тема очерка о законах Лужкова.

Смущало одно: о мэре уже написано столько, что, если сложить публикации в стопку, ее высота сравняется с носом Петра Первого, стоящего на стрелке Москвы-реки. Уверен ли я, что смогу что-то добавить? Или хотя бы увидеть то же самое под иным углом зрения? Надеюсь, да. Потому что большинство материалов о Юрии Михайловиче касаются его политических планов и ходов или хозяйственных акций. Мне же кажется, что и первое, и второе в большой мере является производным от внутренних законов Лужкова. В них надо искать причины его успехов и неудач. А также объяснение того, почему целых десять лет мэр Москвы не выходит из спектра общественного внимания.

В то самое время, когда я завел блокнот и написал на обложке таинственное «Ю. М. Л», французские политологи, проанализировав зарубежную прессу о Лужкове, составили и опубликовали сводную таблицу. Слева столбиком перечислялись положительные стороны натуры, справа шли отрицательные.

Слева: популярный, глава предприятия (надо понимать, Москвы), прагматичный подход к власти, широкая поддержка в финансовых кругах, динамичный, энергичный, боевой, символ физического и морального здоровья, националист (для французов это, выходит, плюс), личная харизма, близок к народу.

Справа: москвич (наверное, в минусы Шираку шло «парижанин»), опрометчивые методы, авторитарный аппаратчик, агрессивный политик, высокие инвестиционные аппетиты (это, оказывается, плохо), излишне независимый, хитрец, отсутствие дипломатии, ложная скромность, экстремист.