Кирилл Танаев: Война и мир Дмитрия Медведева

2. Оппозиция начинает новый цикл митингов, убивает мирных граждан и полицейских, получает в ответ жертвы. Поднимается гражданская смута. Выступает с оружием партия ветеранов и добровольцев и в течение достаточно быстрого времени зачищает слой активистов второго эшелона. Рафсанджани и Хатами, а также Мусави в качестве пораженцев остаются жить, или их судят. База оппозиции на некоторое время ликвидирована. Никакого международного негодования и шума. Запад не успеет понять, что же там происходит, побоится вмешаться, а партия ветеранов одержит победу и получит передышку.

3. США или их сателлит решается на нанесение ударов по Ирану. В ответ они получают невиданное сплочение народа и адекватный ответ по наиболее болезненным точкам. Сплочение происходит и во всех случаях теракта против Ахмади или рахбара. Теракт против аятолл Рафсанджани или Хатами, а также против Мусави вряд ли будет иметь такой эффект – аятоллы не популярны, а Мусави не харизматичен.

Ясно, что для дела Исламской республики предпочтительнее два последних варианта. Но с той стороны окопа тоже сидят обучаемые ребята, которые столь очевидные последствия уж способны просчитать. Так что остается ждать.

Иосиф Дискинсопредседатель Совета по национальной стратегии, доктор экономических наук, член Общественной палаты РФ

После войны в Южной Осетии в рамках уже сложившейся системы многополярного мира четко были реализованы притязания России на роль одного из его полюсов. Россия также продемонстрировала, что она способна использовать все доступные средства для защиты своих граждан и защиты своих национальных государственных интересов.

Когда Дмитрий Медведев вступал в должность президента, было довольно много спекуляций относительно того, как сложатся его взаимоотношения с силовым блоком. Высказывались позиции относительно того, что за него проблему взаимодействия с силовым блоком будет решать Владимир Путин.

Но война показала, что у нас есть Верховный главнокомандующий, которому, во-первых, не нужны никакие посредники во взаимодействии с силовым блоком; во-вторых, он вполне сжился с этой ролью и эффективно ее реализовал; в-третьих, нашел общий язык с силовиками.

С этого момента президент продемонстрировал, что он является президентом по-настоящему.

Кроме того, после августовских событий его имидж изменился для всего мира. Долгое время те, кто подталкивал Саакашвили на пробу сил, исходили из того, что Медведев – интеллигент, слабак. Путин находится в Пекине, а Медведев будет раздумывать, консультироваться, долго принимать решение, а к этому моменту удастся дойти до тоннеля и закрыть возможность входа в него. Но президент, во-первых, подтвердил репутацию, о которой говорил Путин, о том, что Медведев – человек, для которого национальные интересы страны являются крайне важными. А во-вторых, уж точно не слабак, а человек, способный быстро и оперативно принимать решения, их реализовывать и настаивать на своей позиции уже не только внутри взаимоотношений с силовиками, но и в ходе переговоров с теми, кто пытался поколебать нашу позицию, отвести войска, вывести войска, запустить контроль и так далее. Все было реализовано в полном объеме в соответствии с существовавшими кризисными планами. Медведев способен ясно отстоять эту позицию и в смысле аргументов, и в смысле реальных практических действий, что он неоднократно показывал и после августа 2008 года.

Концепция однополярного мира – это мифология, в которую играли в четыре руки. С одной стороны, Соединенные Штаты, упивавшиеся своей победой в холодной войне, настаивали на том, что теперь есть одна держава, которая способна обеспечивать эффективный контроль над международным порядком. И был целый ряд кругов, которые готовы были им подыгрывать, спихивая с себя ответственность за поддержание мирового порядка. Например, европейцы, поскольку им никак не хотелось участвовать, нести затраты на поддержание силовой компоненты. И многие в мире, особенно в Восточной Европе, готовы были подыгрывать, поскольку тень Америки, как им казалось, успешно накрывала их и защищала.

В то же время те, кто оценивал ситуацию всерьез, прекрасно понимали, что существование однополярного мира – это мифология. Невозможно было реализовать глобальную проекцию военной силы США, нельзя было реализовать военный потенциал всюду и везде, контролировать мировой порядок до каждой пяди. Одно дело – проекция силы во взаимодействии с государственными образованиями; армия против армии. Безусловно, США могли разгромить любую небольшую армию, как это произошло в Ираке. Но при этом существовали совершенно ясные ограничения использования этой силы, например, во взаимоотношениях со странами, обладающими ядерным оружием – Россией, Китаем и другими.