Альберт Цессарский: Жизнь Дмитрия Медведева

Это было осенью тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Мы с Дмитрием Николаевичем Медведевым сидели у него в кабинете, в его московской квартире в Старопименовском переулке. Разговор зашел о брошюре, незадолго перед тем выпущенной где-то бежавшими вместе с гитлеровцами на Запад украинскими националистами. Там описывался бой бандеровцев с отрядом Медведева у реки Случь. Такой бой действительно был десять лет назад. Несомненно, писал очевидец, в книжке были подробности, которые я отлично помнил. Но только все на деле было наоборот. В действительности победили в бою мы. Бежали, как зайцы, они. И в селе Богуши, занятом нами, в одной из хат я оперировал раненого партизана Абаева, парикмахера из Баку.

— Они приступили к сочинению своей истории! — предостерегающе сказал Медведев, — Знаете, доктор, это симптоматично, как говорят у вас в медицине! Неспроста пишут!

— Стоит ли обращать внимание на это старческое словоблудие! — пренебрежительно отозвался я. — История их уже отмела. Кто им теперь поверит?! Собака лает — ветер носит…

Мы сидели, не зажигая огня, друг против друга в удобных креслах у письменного стола. За потемневшими окнами уютно шумел дождь. Мне было покойно и хорошо. И я думал, что в общем-то мы имеем право отдохнуть после всех битв и предоставить времени самому немножко поработать. Ведь мы достаточно убедительно доказали человечеству правоту наших идей, обреченность старого мира наживы и эгоизма. Теперь, пожалуй, все само пойдет, как нужно…

Медведев откинулся на спинку кресла, характерным, знакомым движением запрокинул голову. Всмотрелся поверх меня во что-то далекое-далекое, точно мы были в степи, а не в уютной московской квартире.

— Не обманывайтесь. Передышки не будет!

Я мог только удивляться тому, как он не стареет. На его нервном, сильном лице ни морщинки. Даже сидит в кресле он стройно и легко. А когда он стремительно встал, прошелся по комнате своим широким, мягким, тигриным шагом, каким водил когда-то партизан по заросшим лесным дорогам, я поймал себя на желании встать, идти следом за ним.

Он остановился передо мной.

— Я тоже так иногда думал, как вы. Когда очень уставал. — Я больше почувствовал, чем увидел, в сумерках его всегда неожиданную нежную улыбку. — И всякий раз потом раскаивался. Благодушие дорого стоило. Очень!

Он вздохнул, на короткий миг погрузившись в прошлое. В то свое неоглядное прошлое, из которого я знал лишь немногим более двух военных лет. В прошлое, к которому я даже немного ревновал его. Ибо он почти никогда ничего о себе не рассказывал. И я мог только догадываться о большой жизни и нелегком опыте.

— Нет, нет! — воскликнул он. — Этого нельзя не видеть. Они готовятся. И историю «героическую» придумывают, чтобы воспитать на ней себе смену. Расчет на короткую память у других. На забвение уроков прошлого. Мы их скоро почувствуем. Передышки не будет!

Прошло полтора года. Дмитрия Николаевича Медведева уже не было в живых. Но разговор этот я припомнил, когда однажды мне позвонили из Ровно и сообщили: убит Мажура, бывший командир кавалерийского эскадрона нашего партизанского соединения.

Обстоятельства его гибели долго оставались неясными. После войны он жил и работал на Северном Кавказе. По делам службы поехал на Ровенщину — закупить строевой лес. Решил повидать старых боевых товарищей. Заехал к одному, другому… След Мажуры потерялся по дороге в лесное село, где проживал его бывший боец. А через полгода километрах в ста от тех мест, в лесу, под кучей веток обнаружили тело Мажуры. Он был зверски убит. Раздет. Обезображен.

Следствие вначале ничего не давало. Настораживало, что в этом районе в то же время был найден парашют иностранного производства… Но постепенно клубок размотался. Некий ярый националист, сотрудничавший с гитлеровцами в период оккупации Украины, бежал и осел в Канаде, где на американские деньги содержалось тысяч двадцать таких же, как он, бандитов. Потом он был заброшен в здешние леса с диверсионной целью. От его руки и погиб на лесной дороге старый партизан Мажура…

Медведев был прав — борьба не прекращалась, передышки не было. Медведев был прав… Часто, наблюдая, как партизанский командир Медведев в трудную минуту принимает решение, или как разведчик Медведев разгадывает замыслы врага, или как писатель Медведев разбирается в запутанных житейских вопросах, я спрашивал себя: какой ценой достался ему опыт? Однажды я прямо задал Дмитрию Николаевичу этот вопрос. Он отмахнулся: