М. Желтов - Геополитика мирового порядка

Для того чтобы можно было говорить об образовании месторазвития, социально-историческая среда и ее территория должны слиться в единое целое, в географический индивидуум, или ландшафт. Речь идет об особом синтезе, умении смотреть сразу на социально-историческую среду и занятую ею территорию. Евразийцы неизменно подчеркивали, что Россия-Евразия есть цельное месторазвитие, географический индивидуум – одновременно исторический, этнический, географический, хозяйственный ландшафт.

Через введение понятия «месторазвитие» евразийцы уходили от позитивистской необходимости аналитически расщеплять исторические феномены, раскладывая их на механические системы, – применительно не только к природным, но и к культурным явлениям. Апелляция к «месторазвитию», к «географическому индивидууму» позволяло евразийцам избежать слишком конкретных рецептов относительно национальных, расовых, религиозных, культурных, языковых, идеологических проблем. Интуитивно ощущаемое всеми жителями «географической оси истории» геополитическое единство обретало тем самым новый язык, «синтетический», не сводимый к неадекватным, фрагментарным, аналитическим концепциям западного рационализма.

В этом проявилась преемственность, присущая подходу П. Н. Савицкого, русской интеллектуальной традиции, всегда тяготевшей к осмыслению «цельности», «соборности», «всеединства» и т. д.

Традиции евразийского единения органично восприняла Россия в своем политическом и геополитическом историческом творчестве. Но Савицкий был уверен, что в современную эпоху объединительная миссия России должна осуществляться в новых формах . Он призывает бесповоротно отказаться от прежних методов насилия и войны: «В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве» [80]. Как отмечает профессор И. А. Василенко, по существу Савицкий говорит здесь о том, что Россия должна попытаться в сфере геополитики испробовать новые формы социокультурного творчества для достижения объединительной миссии. Несомненно, это было смелой новаторской идеей, до конца не оцененной ни его современниками, ни потомками. При этом Савицкий неустанно подчеркивал определяющее значение самой идеи единства Евразии в мировой геополитике, в общей геополитической картине мира. Он был убежден: если устранить этот евразийский центр, то все его остальные части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в «рассыпанную храмину» [81]. Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от «классической Азии», есть то звено, которое соединяет в единство их всех.

Исторические факты и свидетельства позволили Савицкому сделать еще один очень важный геополитический вывод: русский мир силой неустранимых фактов призван к объединяющей роли в пределах СтарогоСвета. Только в той мере, в какой Россия-Евразия выполнит это свое призвание, вся совокупность разнообразных культур Старого материка может превращаться и превращается в органическое целое, стирая различия между Востоком и Западом [82].

В лице русской культуры евразийцы видели объединительную и примирительную историческую силу. Они подчеркивали, что разрешить свою задачу Россия-Евразия сможет только во взаимодействии с культурой всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока для нее также важны, как и культуры Запада. Особенность русской геополитики – в обращенности одновременно к Востоку и Западу.

Есть все основания утверждать, что Савицкому принадлежит интересная и оригинальная попытка осмыслить геополитическую модель мира с позиций континентального мышления. Причем концепция Савицкого теоретически обоснована интереснее и убедительнее, чем концепция немецких континенталистов [83].

Значительным выглядит и вклад Савицкого в осмысление традиционного противостояния двух типов цивилизаций в мировой геополитике «цивилизаций Моря» и «цивилизаций Суши (Континента)». Как нами было показано выше, англо-саксонская геополитическая школа, констатируя это противостояние, подчеркивает его географическую предопределенность. Морские цивилизации традиционно связаны с островными или береговым типами существования, мореходством и торговым строем, преимущественно с демократическими режимами (Афины, Карфаген, Португалия, США, Великобритания). Континентальные цивилизации, напротив, удалены от теплых незамерзающих морей, удобных для судоходства, связаны с сухопутным типом существования и авторитарными системами правления (Спарта, Рим, Византия, Россия). Между Континентом и Морем расположены береговые зоны – Римленд, за контроль над которыми ведется борьба.