М. Желтов - Геополитика мирового порядка

Взгляды Савицкого на идеократию резонируют с идеями немецкого социолога и экономиста Вернера Зомбарта (1863 – 1941), делившего все социальные модели и типы на два общих класса – «герои» и «торговцы». На геополитическом уровне, термин «герой», «героизм» утрачивает метафорический, патетический смысл и становится техническим термином для обозначения юридической и этической специфики идеократического правления.

Роль П. Н. Савицкого и русского евразийства в целом в развитии геополитики как науки в нашей стране огромна. В лице Савицкого мы имеем совершенно сознательного, ответственного и компетентного геополитика, который полноценно и обоснованно выражает позицию heartland, причем отталкиваясь от наиболее глубинных – русских – его областей. Геополитическая доктрина Савицкого – это прямая антитеза взглядам Мэхэна, Маккиндера, Спикмена, Видаль де ля Блаша и других «талассократов». Причем только в данном случае речь идет о законченном и развернутом изложении альтернативной доктрины, подробно разбирающей идеологические, экономические, культурные и этнические факторы. Если использовать терминологию Карла Шмитта, то Савицкий и евразийцы являются выразителями «номоса Земли» в его актуальном состоянии, последовательными идеологами «теллурократии», мыслителями континентального Grossraum, альтернативного англо-саксонскому Grossraum.

В первые послевоенные годы термин «геополитика» практически исчез из академического языка. Во многих странах, включая и нашу страну, геополитика рассматривалась как одно из наиболее худших проявлений идеологии нацизма. А потому без определения отношения к данной науке не могло быть и речи о нормализации отношений между учеными воевавших между собой стран, например Франции и Германии. Согласно М. Фуше: «Ее исключение (из числа наук. – В.Ж., М.Ж. ) было одним из условий франко-немецкого примирения в рамках университетского сообщества. Оно было результатом решения… принятого в начале 1950-х гг. на встрече в Сорбонне между французскими и немецкими историками и географами» [93]. Такое отношение к геополитике во многом объясняет появление в 1949 г. в работах Ф. Броделя [94]термина «геоистория» как более исторической и более широкой реальности, нежели геополитика.

В СССР и в Восточной Европе термин «геополитика» был «дьяволизирован» (Ив Лакост) Сталиным для того, чтобы предать забвению факты заключения германо-советского пакта, а также всего того, что связано с границами Западной Европы, измененными в пользу СССР и Польши.

В США ситуация оказалась более парадоксальной в силу того, что правительство проводило в жизнь идеи геополитики, не говоря об этом, хотя она (геополитика) не получала широкого распространения в университетской среде.

Можно полагать, что политика сдерживания (1946 – 1947), создание НАТО (1949), пактомания Ф. Даллеса (1950-е гг.), интервенция в Корею, потом во Вьетнам – все это осуществлялось на основе учета разработок Х. Маккиндера и Н. Спайкмена. К тому же университетские ученые в послевоенные годы выстраивали свои работы в линию размышлений К. Хаусхофера, акцентируя внимание на соотношении сил в ущерб моральным ценностям или духа справедливости.

Такой подход получил распространение и в университетской среде союзников США. Так, Жан Готтман [95], который в «Политике государств и их географии» (1952) упрекает Спайкмена в «адаптации тезиса Маккиндерак картографии, сконцентрированной на Америке, что заимствовано в немецкой геополитике и в макиавеллизме «Майн Камф» [96].

Ситуация стала стремительно меняться в 1970-е гг., когда биполярный мир становился многополярным, во всяком случае, как это тогда называли и понимали.

1970-е гг. были отмечены в мире умножением конфликтов, революциями (Иран 1979), которые происходили вне участия двух великих держав, а также они не вписывались в биполярную логику Восток-Запад. В каждом блоке такие государства как Югославия при И. Б. Тито, а также Румыния при Н. Чаушеску, народный Китай при Мао Цзедуне, с одной стороны, и Франция при Ш. де Голле, Германия при В. Брандте – с другой, стремились не только к автономии, но и делали все для того, чтобы осуществлять собственные интересы в свете обновлявшейся политической географии.

Как отмечал Ив Лакост [97], с этого момента становится ясно, что между государствами, помимо идеологического соперничества, появилось соперничество территориальное.