Дмитрий Соколов - Лечебное дело zyablikova

Сначала я попробовал решительно отказать – всё, товарищи, мой приём закончен! да и не только мой приём закончен, а весь приём закончен – по всей поликлинике, одни мы тут остались на всех 8-ми этажах… и надо спешить, пока нас с вами тут не закрыли (тогда охраны нигде не было – поликлинику маланья просто запирала снаружи и уносила ключ домой, телефона у неё не было, страшный дефицит был домашний телефон).

– А что нам теперь делать прикажете? – язвительно спрашивали меня больные, убедившись, что совести у меня ни на грош.

– У кого срочно, идите в приёмный покой, там дежхирург. У кого не срочно, завтра приходите. Только не непосредственно перед закрытием поликлиники…

Такой вариант ухода не проканывалсрабатывал. Я приходил домой, принимал душ, переодевался и садился ужинать. Тут же приезжала "скорая" с водителем из приёмника. Вся непринятая очередь после моих слов дружно пёрласьшла в приёмный покой и требовала её принять, так zyablikov велел. Дежхирург пожимал плечами и посылал за zyablikovым машину. В оказании экстренной помощи никто не нуждается – пущай приезжает и принимает!

Иногда советские люди настолько сильно возмущались тем, что я их не принял, что шли за мной, шли до самого моего подъезда, всю дорогу объясняя мне, что это неправильно, что врач давал клятву Гиппократа и так поступать не должен. Я не возражал советским людям – во-первых, сил уже не было, а во-вторых, ведь действительно, не должен.

Но, так или иначе, в 20.00 мне всегда удавалось уйти без того, чтобы на меня накатали жалобу.

Хуже было в 11.00, когда меня не менял коллега. В 11.00 я уходил на 0.5 ставки в стационар, там у меня были палаты и операции.

– Это куда же это вы, доктор? – непременно спрашивали меня. – Так вот берёте и уходите?

– Я не домой, я в отделение ухожу, на операцию! – отбривал я.

ОПЕРАЦИЯ! Но волшебное слово не срабатывало. Кто-то пожаловался главврачу, тот немедленно позвонил завтравмой и приказал не допускать zyablikova к операциям, пока он не примет всех больных.

Мои официально утверждённые часы работы и тут никого не волновали, равномерно, как и мои права человека и работника. Права непринятых мною больных были превыше всего.

Сегодня с дочкой пытались попасть на приём к участковому врачу-педиатру в детской поликлинике на ул.Советской 57. Приём больных детей по расписанию длится 2 часа. Мы пришли за 45 минут до окончания приёма. У кабинета много народу с детками. Заняли очередь, ждём. За 15 минут до окончания приёма выходит медсестра и объявляет, что врач примет ещё несколько человек, а остальные могут расходиться по домам. Оказывается, за час до времени окончания приёма она уже выходила, узнавала фамилию последнего в очереди и предупредила, чтобы больше очередь не занимали. Кстати, приём вела одна из заведующих отделением.

Обратились в стол справок. Оказалось, что и дежурного врача нет в поликлинике. К врачу можно попасть только в часы приёма, либо вызвать на дом, но так как у нас температуры нет, то данная услуга нам не положена.

По приходу домой позвонила в облздрав, где мне пояснили, что врач не имеет права отказать в приеме больному ребёнку, а так как мы пришли в часы приёма, даже несмотря на то, что большая очередь, нас обязаны были принять. В данной ситуации надо было обратиться к руководству поликлиники, которое обязано организовать приём пациентов.

с медфорума

Итак, едва вступив в "большую жизнь", я тут же столкнулся с довольно серьёзной проблемой этой "большой жизни" – как уйти с приёма, когда по времени он закончился, но под дверью ещё сидят больные. Ибо сидели, сидели, сидели… как их не принимай!!! Причём, сидели под дверью больные не столько потому, что что-то срочное случилось. Или они были прям такими уж смертельно больными, что жить оставалось 24 часа и менее. Конечно, общедоступность советской медицины играла основную роль – идёшь ты с рынка в универмаг, проходишь мимо поликлиники, а колено уже две недели болит – дай, думаешь, зайду к травматологу, а не то снова жена пилить станет. Нет, тут ещё тут сильно играли факторы моих молодости, новизны (в городке все друг друга знали, как облупленных, а уж обоих местных травматологов и подавно) и, так сказать, моей "борзости", ибо я сразу заявил о себе как о какой-то "третьей силе". Во всяком случае, не отказывался, когда меня этой силой больные считали – врач я с дипломом или тварь дрожащая?! Вдобавок, я был вообще "не местный", а "откуда-то с Москвы".