Владимир Мойсеенко - Записки врача. С серьёзными основами акупунктуры и вступлением к гомеопатии

После этого я начал пользовать иглотерапией как себя, так и всех моих родственников, а при случае и знакомых. И поскольку успешных результатов было более чем достаточно, я решил, что я уже готовый рефлексотерапевт. Но потом мне попалось ещё несколько книг по иглотерапии (Вогралик, Бахман, Гериберт Шмидт, Роже де Ля Фюи, Генри Лю, Нгуен Ван Нги, Хуан-ди Нэй Цзин…), и моё представление о том, что я в иглотерапии чуть ли не собаку съел, сильно пошатнулось. В голове у меня образовалась настоящая каша. И я понял, что даже ещё не начал приступать к этой аппетитной (как говорят корейцы) закуске.

Практика акупунктуры без теории – это то же, что брачная ночь без невесты. То есть вы начнёте получать положительные результаты, но лишь в 60—70% случаев, как и «босоногие иглотерапевты» в Китае в период, когда там катастрофически не хватало врачей. Их готовили на скору руку, за две недели. Объясняли, как работать с иглами и моксой, давали акупунктурные рецепты для лечения наиболее распространённых, простых заболеваний и отпускали в жизнь. Однако если мы хотим получать лучшие результаты, то без представления о меридиональной системе, направлении течения энергии в меридианах, законе пяти элементов и, хорошо бы, пульсовой диагностике (которую частично могут заменить электропунктурная диагностика по Фолю, тест Акабане или Накатани) не обойтись.

Тем не менее слух обо мне как о человеке, который лечит «китайскими» иглами и при этом успешно, постепенно начал распространяться по институту. И однажды мой преподаватель Виктор Иванович, доцент кафедры патологической физиологии, пригласил меня помогать ему в кабинете магнитотерапии с пациентами-аллергиками. Он давно увлекался магнитобиологией. Бывал в экспедициях в местах магнитных аномалий, в том числе и на Северном полюсе, где участникам экспедиции приходилось видеть удивительные галлюцинации. У него был генератор магнитных полей, с помощью которого он и облучал различными параметрами наших аллергиков в области тимуса (вилочковой железы). Кроме того, он сделал крохотные катушки индуктивности. И в процессе лечения он занимался магнитотерапией, а я – иглотерапией. При этом катушки индуктивности ставились на ручки игл, которые таким образом превращались в сердечник этих катушек. Для нас было неожиданным, что иглы прогревались до такой степени, что пациенты приходили на следующий день с небольшими волдырями от ожога, как от моксы. Но во время процедуры они ничего не чувствовали.

Так прошло некоторое время, пока Виктор Иванович готовил материалы для диссертации… Параллельно я бегал на лекции и практические занятия. А иногда Коля Кузнецов просил меня помочь ему с операциями на собачках. Почему он просил меня, спросите вы. Ну, как оказалось, студенты – народ, не сильно любящий напрягаться. Ещё А. С. Пушкин, вспоминая лицеистские годы, сказал: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…» С тех пор студент не изменился. И когда желающие специализироваться по хирургии записались в хирургический кружок, где председательствовал Коля, оказалось, что нужно временами оставаться после занятий для разработки и проведения экспериментальных операций на животных. Для начала нужно было продумать операцию, затем найти собачку. Это не было большой проблемой. Коля обычно договаривался со служащим вивария дядей Васей, и тот за мзду малую, пол-литра водки или трёшку, приводил ему бездомного пса. Тут невольно вспоминаются профессор Преображенский из «Собачьего сердца» Булгакова и его эксперименты с собаками. Так вот, собачку нужно было успокоить, дать премедикацию, привязать на столе брюхом кверху, побрить ей брюхо, накрыть операционное поле, приготовить всё для асептической операции, дать эфирный наркоз и, наконец, провести операцию. Потом прооперированную нужно было выхаживать. Поначалу члены кружка приходили после занятий и помогали и даже что-то предлагали. Но со временем эта публика как-то незаметно рассосалась. О где ты, студенческий энтузиазм? И Коля всё чаще оставался один. Как-то мы засиделись с Колей до утра. Идти домой уже не имело смысла. Мы прогуливались по улице Пекарской, говорили о разном: о будущей работе хирурга, о моей карьере в качестве иглотерапевта. А потом пошли на лекции. Я на свою, а Коля на свою.

Радовало, что после операции собачка выжила. И я был рад, что приобщился к Колиному нелёгкому труду. Помнится, что Коля разрабатывал тогда операцию по асептическому анастомозу (кишечник к кишечнику или желудок к кишечнику). И ему это прекрасно удалось. Потом он выступал с результатами этой операции на студенческой конференции.