Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга - о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Хотя случаи, когда лечение было либо неудачным или носило паллиативный характер, как правило, дольше всего задерживаются в моей памяти, с подавляющим большинством пациентов все заканчивается хорошо, а результаты лечения и его долгосрочные последствия повышают качество их жизни, а то и вовсе ее преобразуют, принося нам глубочайшее удовлетворение.

Одним из таких пациентов стал Артур, сорокалетний слесарь, рассудительный йоркширец, у которого была своя небольшая автомастерская. Однажды он обнаружил небольшую белую шишку во рту. Она не причиняла ему на этой стадии никакой боли или дискомфорта, и, показав ее своей жене, Анджеле, он быстро про нее забыл и вернулся к работе. Однако жену это встревожило, и она позвонила врачу и записала мужа на прием.

Когда Артур пришел к врачу, тот сказал ему: «Я не знаю, что это, поэтому тебя должен посмотреть специалист».

На той же неделе, особо не переживая, он пришел к специалисту, и ему сделали биопсию. Он спокойно вернулся к работе, а неделю спустя пришел за результатами. «Лишь в тот момент, – сказал он, – когда я зашел в кабинет и увидел там кучу ожидающих меня врачей, я подумал: „У НСЗ же очень стесненный бюджет, зачем здесь все эти люди?” Только тогда я и осознал, что все гораздо серьезнее, чем я предполагал».

Одним из этих врачей оказался я, и я объяснил ему, что биопсия показала наличие у него во рту опухоли, и нам требуется провести другие тесты, включая компьютерную и магнитно-резонансную томографию, чтобы убедиться в отсутствии метастазов.

«Когда вы сказали мне, что это опухоль, – вспоминал Артур, – для меня на тот момент это особо ничего не значило. Она все еще не причиняла мне боли, и я по-прежнему воспринимал себя относительно молодым человеком, которому все по плечу. Я и подумать не мог, насколько все может быть страшно».

Когда он пришел ко мне накануне операции по удалению опухоли, я почувствовал, что теперь он полностью осознал, что это может для него означать. Я сел рядом с ним, а не напротив за свой стол, в надежде, что так он почувствует, что мы с ним в этом деле партнеры, а не просто пациент и хирург, который навязывает ему свои правила. Он явно переживал по поводу результатов своего лечения – как и в любой хирургической процедуре, здесь был определенный элемент риска, – и я накрыл своей ладонью его ладонь и сказал: «Я не могу гарантировать, что все закончится хорошо, Артур, хотя, очевидно, надеюсь и жду, что именно так все и будет. Однако могу пообещать, что буду с вами рядом на всех этапах пути».

Та первая встреча с бригадой врачей была шесть недель назад. Артур пришел в больницу в три часа дня в воскресенье, чтобы следующим утром лечь на операцию. «Мне просто не хотелось никуда идти, – позже признался он мне. – Я был вместе с Анджелой с шестнадцати лет, и теперь мне сорок один год, и я был очень напуган возможными последствиями. В тот день я также встретился со своей мамой. Мы только потеряли отца из-за рака в этом году, поэтому эмоции зашкаливали».

Как бы то ни было, Анджела отвезла его в больницу, а затем отправилась домой, чтобы присматривать за их двумя сыновьями, пообещав, что вернется к семи утра, к началу операции. Она вернулась, как и обещала, ровно в семь. Артуру провели премедикацию [84] Предварительная медикаментозная подготовка больного к общей анестезии и хирургическому вмешательству. Цель данной подготовки – снижение уровня тревоги пациента, снижение секреции желез, усиление действия препаратов для анестезии. , «однако она меня толком не расслабила, – сказал он, – потому что я стал совсем размазней и совершенно не хотел расставаться с Анджелой. Она пошла со мной, когда меня забрали в операционную, и я помню, как она мне сказала, чтобы я лег и расслабился, однако я все повторял, как люблю ее. Я продолжал говорить ей это, даже когда отключился из-за наркоза!»

Посмотрев на него, лежащего под наркозом на столе, Анджела разразилась слезами, поэтому я вышел из операционной вместе с ней, попытался ее успокоить и пообещал, что мы за ним присмотрим.

Операция прошла очень успешно, и когда Артур пришел в себя в отделении интенсивной терапии, Анджела уже сидела у его кровати. Он не мог говорить из-за трахеостомической трубки в горле, однако его улыбка говорила сама за себя. Поначалу все складывалось хорошо, и его успешно перевели из отделения интенсивной терапии в послеоперационную палату, однако вскоре Артур, все еще с установленной трубкой, стал испытывать проблемы с дыханием. «Я просто не мог дышать, – позже рассказал он мне. – Мне удалось привлечь внимание медсестры, но я не мог говорить и не мог объяснить ей, что не так, и просто показывал на свое горло. Помню, как мой пульс подскочил до сотни, ощущения были просто ужасные».