Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

— Я слышал, что сейчас работники станции «Скорой помощи» оснащены портативными тонометрами и вы рекомендуете измерять кровяное давление при выездах в данный поселок. Интересно, какие результаты получены?

— Оказалось, что число лиц с повышенным кровяным давлением в этом поселке вдвое больше, чем в других местах. Как будто бы мы приблизились к пониманию причин, которые вызывали повышенную заболеваемость такого органа, как сердце. Но один вопрос порождал другой: почему у жителей именно этого поселка повышенное кровяное давление, где кроются причины, обуславливающие подобные явления в организме многих из них?

— Извините, но я вряд ли смогу быть полезен вам. Однако, раз уж вы стариков спрашиваете, могу дать один адресок: Береговая, 18.

— Что это за адрес?

— Там живет Ерофей Степанович — фельдшер, который еще до революции в этом поселке работал.

— Эскулап местный?

— Стало быть, так!

— Почему же мне об этом никто раньше не сказал?

— Да не каждый и знает его. Он ведь давно на заслуженном отдыхе. Я его хорошо знаю: после революции вместе работали.

— Павел Маркович, не посчитайте за труд, давайте вместе с вами навестим его.

— Не возражаю. Мне и самому интересно, в чем здесь дело. Пользуясь случаем, лишний раз навещу старого знакомого.

Через несколько минут наша машина направилась к «злополучному» поселку. Всю дорогу фельдшер Шерман так и не произнес ни слова. Трудно по его сосредоточенному выражению лица было решить, о чем думал или вспоминал в этот момент человек, за плечами которого была целая жизнь: три войны, разруха, революция и годы пятилеток. Мне было известно, что именно Павел Маркович был одним из немногих интеллигентов, которые входили в состав первого городского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, возглавлял отдел здравоохранения после Великой Октябрьской социалистической революции, что он был одним из тех, кто оказывал медицинскую помощь в период гражданской войны легендарному полководцу В. К. Блюхеру. Может быть, об этих днях думал Шерман и сетовал на стремительный бег времени.

Дом Ерофея Степановича Жилина находился в центре поселка. Хозяин встретил нас как старых друзей. Мне даже показалось, что глаза его повлажнели, когда он обнимался с Шерманом. Несмотря на свой довольно преклонный возраст, Жилин был очень энергичен, сохранил хорошую память и на наши вопросы давал обстоятельные ответы. От Ерофея Степановича мы узнали, что до революции в Павловском был крупный рыбозавод. Его собственник Смолин отличался особой жадностью и стяжательством. Зверь был, а не человек, родную мать мог за деньги продать. По шестнадцать часов заставлял работать, за малейшую провинность штрафовал. Так что когда наступал день зарплаты, многим и получать было нечего. Люди работали у него в нечеловеческих условиях. Известное дело — засолка рыбы. Возможно, он распространил, а может быть, и выдумал эту историю «о служивом Павле», чтобы хоть как-то оправдать недуги или снять с себя ответственность за болезни нещадно эксплуатируемых людей.

— Во всяком случае, — сказал нам Ерофей Степанович, — когда я, как медик, неоднократно требовал от Смолина улучшить условия труда рабочих, открыть хотя бы маленькую больничку для оказания медицинской помощи, этот кровопийца, усмехаясь, говорил: «Да что это даст, когда все идет от всевышнего? Моего заводика не было, а люди уже «кровя пускали». На мое сообщение о том, что умер тот или другой рабочий, этот лиходей цинично отвечал: «Бог дал — бог взял, мало ли крестов на погосте!»

— А что, он действительно такой богобоязненный был? — спросил я Жилина.

— Да что вы! Пропойца, развратник, душегуб.

— А куда же он делся?

— «Сгорел» от водки. Собаке — и смерть собачья!

— А завод тот где?

— В гражданскую колчаковцы, отступая, сожгли вместе с пленными красногвардейцами.

— Ерофей Степанович, а почему и сейчас в Павловском поселке люди чаще болезнями сердца страдают?

— Не знаю, доктор, не знаю. Я и сам раньше над этим часто задумывался. Ведь и живучесть этой «байки» не случайна. Тот же Смолин не дурак: именно этой легендой прикрывал свое нежелание создать людям необходимые условия для работы. Не будь «воина Павла», он прикрывался бы чем-нибудь другим. А может быть, и нет. Да разве при царе интересовало кого-нибудь здоровье рабочего человека! Тысячами гибли они от туберкулеза на ткацких фабриках, от травм на шахтах и рудниках.

И все же истинная причина сравнительно высокой заболеваемости населения Павловского поселка в конце концов была выяснена. Оказалось, что была она очень простой, и я долго удивлялся, что не мог додуматься до нее сразу. И подсказала нам ее сама жизнь.