Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

Раздается телефонный звонок. Это Антон Алексеевич сообщает, что устроил Петра Петровича на ночлег, что завтра утром тот едет домой и что в ближайшие недели он сам постарается навестить их семью. Видимо, инспектор тоже заинтересовался рассказом нашего гостя. Спрашивает, к какому выводу я пришел. Я ответил, что, вероятно, на Петра Петровича воздействует религиозная секта, и обещал на днях посоветоваться с товарищами, которые занимаются культом, и узнать, кто в Приозерном распространяет «слово господне».

— Пожалуй, ваше предположение верно, — ответил мне Антон Алексеевич.

— Теперь нам осталось угадать немногое, — пошутил я, — что это за болезнь, которая сводит в могилу Селезневых, и можно спокойно ложиться спать. Да, Антон Алексеевич, у меня к вам просьба. Утром постарайтесь проводить Селезнева. Когда будете разговаривать, спросите у него, не сохранились ли волосы его родственников: деда или бабушки. Я слышал, что в некоторых деревенских семьях их оставляют на память. На всякий случай спросите. Не эксгумацию [1] Вскрытие трупа, захороненного ранее. же трупа нам делать!

— Я думал запросить медицинские документы, если только они сохранились. Но волосы?!

Прошло несколько дней, а случай, о котором рассказал нам Петр Петрович Селезнев, не выходил из памяти. Более того, напомнил нам о нем и сам Селезнев, прислав в почтовом конверте прядь седых волос своей бабушки. По внешнему виду волосы как волосы, с серебристым отливом. Но это, пожалуй, была та единственная нить, которая связывала нас с прошлым поколением Селезневых.

Посоветовавшись с главным судебно-медицинским экспертом области, я решил направить присланные волосы на всесторонний бактериологический и химический анализ: авось, прояснится эта загадочная история. А это было особенно важно, так как рок семьи Селезневых был поднят местными баптистами на щит. Братья и сестры во Христе, как мне рассказали, не раз в своих проповедях указывали на трагедию этой семьи, кричали: «Глядите, как бог их наказал! Он изведет и вырвет с корнем род, умертвит поганое семя! Не место нечестивцам на земле божьей!»

При первой же возможности мы отправились с Антоном Алексеевичем в Приозерное.

В тот год было очень много снегу. Вечерело рано, и не успели мы проехать и половины пути, как на землю опустилась ночь. Сильный порывистый ветер заметал следы, оставленные полозьями саней. Мы тащились уже часа четыре, но так и не увидели ни одного огня, вероятно, сбились с дороги. Лошади, медленно бредущие по снежной целине, наконец остановились. Несмотря на то, что на каждом из нас были полушубки и валенки, мороз проникал до самых костей. Забравшись под старое одеяло, которое было брошено в сани поверх сена, стали совещаться, как быть дальше.

— А что дальше? — пошутил кучер. — Запоем: «Там, в степи глухой, замерзал ямщик…»

— Только добавить надо, что с двумя докторами. Эх, время-то какое, — продолжил шутку Антон Алексеевич. — Областное медицинское начальство едет, а никто не встречает.

Вдруг лошади дернули сани и сами зашагали по снегу. То ли выглянувший из-за туч большой желтый диск луны осветил дорогу, то ли по запаху почувствовали они дым отдаленного жилья, но не прошло и часа, как мы, усталые и промерзшие до костей, въехали в Приозерный. Заночевали на квартире участкового врача. Проснулись довольно поздно. В комнате никого. Быстро позавтракав, зашли в больницу, которая располагалась в стандартном бревенчатом доме с большими окнами и находилась буквально через дорогу.

К сожалению, узнать какие-либо дополнительные сведения о Селезневой не удалось. Врач Тихон Степанович был в селе человеком новым, приехал в Приозерное месяца два тому назад. На наш вопрос он улыбнулся и с хитрецой ответил: «Слышал я, что в этой семье люди умирают от какого-то особого заболевания, но думал — все это бабушкины сказки. Вера Васильевна, мать Петра, обращалась дважды за помощью, но ничего серьезного у нее я не нашел, назначил симптоматическое лечение. Если нужно, санитарка может сбегать за ней».

— Да нет, мы сами к ним сходим, — ответил я участковому врачу. Сам же про себя подумал: «Бывают же такие равнодушные люди».

— Тихон Степанович, а все-таки что еще говорят о Селезневых? — спросил Антон Алексеевич. — Ведь у вас на селе все известно: кто что приобрел и кто к кому в гости захаживает, — стараясь придать шутливый тон своему вопросу, продолжал Константинов.

— Да что говорят? Всякое говорят.