Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

— Антон Алексеевич, да я уже смотрел ее, — сказал я, возвращая фотокарточку на прежнее место.

— А вы еще раз посмотрите.

— Что же от этого изменится? — спросил я его. — А впрочем, постойте! Что-то знакомое есть в этом снимке… Конечно! Ведь это же дом, где жила наша больная Сергеева! И лестница на второй этаж та же самая!

— А вы, Дмитрий Константинович, посмотрите, что за мастерская размещалась в нижней части дома.

Посередине дома висела вывеска: «Оружейных и золотых дел мастер».

Вот теперь стало ясно, откуда появилась ртуть в квартире Василины Ивановны! Известно, что при выполнении многих работ в аналогичных мастерских, например, художественной отделке холодного оружия, широко применялись ртуть и вещества, ее содержащие. Естественно, что верстаки и приспособления, на которых производились подобного рода работы, размещались у окон. Из года в год, а может быть, из десятилетия в десятилетие брызги и капли, содержащие ртуть, попадали на стену около окон. Позднее этот нижний этаж использовали под склад, а затем стены отштукатурили, и вещества, содержащие ртуть, оказались под слоем алебастра. В холодное время года пары ртути не проникали в помещение. При печном отоплении, когда в квартире было недостаточно тепло, вредное влияние ртути было незначительным. Другое дело, когда около подоконников установили калориферы водяного отопления. Прогревание стены вызвало усиленное испарение ртути в окружающее пространство. Вот почему замена отопления только ухудшила состояние здоровья Сергеевой, привела к более выраженному отравлению ее организма.

…Прошли годы. До сих пор я храню ту фотографию как память о таинственном заболевании, в распознавании которого мне пришлось участвовать.

Я держу в руках обыкновенный почтовый конверт, рассматриваю вложенную в него красочную поздравительную открытку, вспоминаю, как этот злополучный конверт с открыткой попал ко мне, и стараюсь понять, как они, эти ничем не примечательные листки бумаги, могли стать причиной заболевания, приковать молодую девушку к постели.

Однажды мы разговорились с Ипполитом Васильевичем, заведующим кожным отделением одной из наших крупных больниц.

— Дмитрий Константинович, вы все еще интересуетесь удивительными случаями во врачебной практике? — спросил он меня.

— Интересуюсь! А почему вы об этом спрашиваете? Опять что-нибудь интересное? Не терпится узнать!

— Да понимаете, пустота какая-то. Если не считать довольно странного замечания матери больной, нет никакой объективной причины для заболевания, а оно не из легких!

— Так уж и нет!

— Во всяком случае, установить его нам пока не удалось.

— А может быть, вы просто плохо искали?

— Ну, что вы! Сделали все возможное и пока к чему-либо определенному не пришли.

— А о чем говорила мать больной?

— Да вы на смех поднимете меня, если я вам скажу, что девушка заболела сразу же после того, как получила поздравительную открытку с днем Восьмого марта.

— Почему же я должен смеяться? Мне, да и вам, вероятно, известны случаи, когда печальные сообщения являлись не только причиной болезни, но и смерти людей; когда неудачно произнесенная фраза приковывала человека к постели, парализовала его.

— Так то печальные. А здесь… — Он торопливо расстегнул клапан кармана и достал оттуда конверт. — Лучше всего я вам отдам это злополучное письмо, а вы уж решайте, что с ним делать.

— Так вы тоже считаете, что виной всему — письмо? — с улыбкой спросил я Ипполита Васильевича, принимая от него синий чуть помятый конверт с вложенной туда художественной открыткой.

— Почему вы так решили?

— А потому, что вы назвали его злополучным.

— Да это так, к слову сказано. А может, в нем и заключается причина. Как тут проверишь?

И вот я сижу и вновь и вновь рассматриваю загадочный конверт. Отправлено письмо из Челябинска неделю тому назад. С одной стороны художественной открытки — литографическое изображение чайной розы, с другой — поздравление с днем Восьмого марта, заканчивающееся словами: «Люблю и жду дня нашей встречи».

Антон Алексеевич, которому я поручил разобраться в этом случае, зашел ко мне только после обеда. По его хмурому виду можно было предположить, что он принес малоутешительные вести. Так оно и оказалось. Впрочем, постараюсь воспроизвести наш разговор.