Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

По приезде в Оредеж мы остановились в доме для приезжающих, который заменял в этом райцентре гостиницу (типа прежних постоялых дворов). В двух-трёх комнатах — по несколько кроватей с чистым постельным бельём; общая умывальная и столовая, где в определённые часы можно было получить чай, обед, ужин. Порядок, чистота и убранство не оставляли желать лучшего. В то же время моё внимание было привлечено к отсутствию каких-либо признаков строительного и санитарного благоустройства. У входа в дом стояла лужа, и не было никаких лотков для отвода воды. В единственную для всего дома уборную нужно было пройти через узкий проход во дворе по глубокой грязи; обширная выгребная яма под стульчаком ничем не закрывалось и через отверстие в её содержимом видны были мириады личинок мух. Неудивительно, что во всех комнатах от мух не было спасения.

Улицы в Оредеже представляли собой необъятной ширины проезжие дороги, по сторонам которых беспорядочно были разбросаны дома. Сколько это создавало ненужных пустых разрывов, затрудняющих всякое благоустройство улиц. По привычке, я рано утром предпринял прогулку по окрестностям посёлка. На колхозном поле осмотрел гумно, подле которого стояли под открытым небом сельскохозяйственные машины. Посевы пшеницы густо поросли сорняком. За полем — мелколесье. Всё запущено, скудно.

После завтрака мы прошли пешком с К. О. Поляковым в районную больницу, удалённую более чем на 3 км от Оредежа и от амбулатории, и подробно осмотрели лечебные помещения и подсобное хозяйство. Колодец, откуда носят воду, — среди луга в низине, без сруба. Уборной во всём верхнем этаже больницы нет. В смысле гигиены — всё плохо, а заведующий, врач, как будто симпатичный, но без всякого понимания и стремления к больничному благоустройству и гигиене. В больнице много дистрофиков — детей и взрослых.

После совещания в Оредежском райздраве в доме партпросвещения прошла конференция врачей. Я прочёл лекцию о задачах санитарного благоустройства посёлка и учреждений здравоохранения. Затем был доклад Романова о пищевых отравлениях. Вечером мы осмотрели железнодорожную амбулаторию и родильный дом. А на заключительном совещании обсудили возможные меры для достижения благоустройства.

Возвращаясь из Оредежа, я несколько часов смотрел из окна вагона: привычная картина преобладания невозделанных пустырей, покрытых кое-где зарослями кустарников, неустроенного мелколесья и нераспаханной, впусте лежащей земли.

Летним перерывом в лекционной работе мне хотелось воспользоваться для непосредственного ознакомления с начавшимися, наконец, работами по строительству канализации в центральных частях Ленинграда. Ввиду сокращения ассигнований, работа велась только по сооружению перехватывающего коллектора по правому берегу Фонтанки. Чтобы избежать трудностей пересечения с многочисленными трубопроводами, заложенными на разной глубине (ливневая канализация, водопроводные магистрали, теплофикация, газопровод и пр.), коллектор прокладывался на глубине 12–18 м тоннельным способом. Велась щитовая проходка с закреплениями тюбингов (по типу строительства тоннелей московского метро). В управлении строительства охотно пошли навстречу моему желанию осмотреть всё производство работ по проходке тоннеля. Главный инженер, считавший себя моим учеником, так как когда-то слушал мои лекции в ЛИКСе, вместе с другими руководителями строительства показали мне надземную станцию для замораживания грунтов, нагнетания воды в гидравлические прессы, продвигающие щиты, компрессорную установку. Это был целый завод с разными цехами. Затем мы спустились на глубину 17 м и по готовой уже части тоннеля прошли несколько сот метров до работавшего щита. По пути знакомились с механической откаткой вагонет с вынутой землёй и с откачкой воды. После заделки тюбингов, бетонирования и облицовки сооружаемого канала сточные воды должны были самотёком пройти около 3 км. Затем у устья Фонтанки их надлежало поднять мощными насосами с глубины 17–18 метров и по напорным трубам сбросить в Невскую губу.

Сооружение тоннеля для перехватывающего канала — весьма сложное и дорогое дело. Требовалось соорудить мощную водоподъёмную станцию для поднятия сточной воды из глубины 16–18 м на станцию для выделения из неё ила. После этого по напорному илопроводу осадок (ил) должен был отводиться на поля у Стрельны, а сточная жидкость под напором спускаться в один из фарватеров Невской губы. Зачем же, думал я, спускать сточную воду в глубокий коллектор, чтобы она могла самотёком пройти два-три километра, а затем опять её подымать? Не проще ли, по типу берлинской радиальной канализации, из разных мест, где сточные воды подходят к Фонтанке, сразу по напорным трубам направлять их на предназначенные для орошения земельные участки к югу и востоку от Ленинграда, с последующим выпуском уже дренажных чистых вод с полей, либо передавать сточные воды по напорным трубам (меньшего сечения) на поля совхозов и колхозов для удобрительных и поливных целей?