Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

В конце мая сильно ухудшилось состояние здоровья Любови Карповны. У неё была признана двусторонняя пневмония. Положение больной было настолько тяжёлым, что скорая помощь поместила её в Лесновский стационар на Новосильцевской улице. Ежедневно, возвращаясь домой, я навещал ослабевшую, но мужественно подчинявшуюся всем процедурам и сульфамидовому лечению Любовь Карповну. Выздоровление шло очень медленно. Лежавшие вместе с нею больные с трогательным вниманием относились к Любови Карповне и делились с нею своими житейскими горестями.

20 мая было получено известие о смерти А. В. Молькова. Он был одним из учредителей Гигиенического общества и председателем центрального правления. Вся его деятельность с конца 90-х гг. XIX в., как санитарного врача и председателя Пироговской комиссии по распространению гигиенических знаний, как директора Института социальной гигиены и организатора кафедры и Музея социальной гигиены, как крупного работника по школьной гигиене, прошла непосредственно на моих глазах. В экстренном траурном заседании ЛОВГО я попытался обрисовать неутомимую общественно-санитарную деятельность Альфреда Владиславовича и его заслуги перед отечественным здравоохранением.

В конце учебного года — 3 июля, я с обычным увлечением провёл экскурсию с закончившимся циклом жилищно-коммунальных врачей в гор. Пушкине. К экскурсии присоединились члены Гигиенического общества, в том числе А. П. Омельченко, профессора А. Я Гуткин и Н. 3. Дмитриев, С. П. Попов и др. Участники этой экскурсии воочию могли убедиться в том, какие неисчерпаемые, редкие, замечательные возможности для создания благоустроенного, здорового жилищного комплекса для многих десятков тысяч людей остаются неиспользованными на территории лежащего в руинах гор. Пушкина, с его парками, канализацией, водопроводом, и как на пути к этому использованию стоит непреодолимая стена косности и бюрократизма.

На следующий день я выехал вместе с сотрудниками кафедры коммунальной гигиены — профессором К. О. Поляковым и доцентом А. Г. Малиенко-Подвысоцким и с членами кафедры общей и пищевой гигиены ГИДУВа — Романовым и Даниловым в районный центр Оредеж для прочтения лекций и проведения шефской работы ГИДУВа над учреждениями здравоохранения этого района.

Эта поездка в Оредеж живо встаёт в моей памяти. Я тщательно подготовил весь план работы: мою лекцию об изучении санитарных условий и состояния здоровья населения в Оредеже и Оредежском районе; программу совещаний медицинских и санитарных работников района; темы для лекций сотрудников и пр. Многочасовой путь по железной дороге я предполагал использовать для коллективного обсуждения этого плана. Но случайно мне было дано ошибочное указание о времени отхода поезда. Около четырёх часов я попал на вокзал и узнал, что поезд уходит не в 4 ч. 15 минут, а в 4.05. Я поторопился на указанный номер платформы, и в то время, когда я был в нескольких шагах от поезда, он тронулся. Я бросился за ним. Понимая, в каком трудном положении окажутся товарищи, ожидавшие меня в одном из вагонов, я вскочил в последний вагон, с трудом догнав его. Это было чисто импульсивное движение. Только очутившись на ступеньке вагона, я отдал себе отчёт о недопустимости моего поступка. На этот раз дело окончилось благополучно. Получив вполне заслуженный нагоняй от проводника, я на первой же остановке успел пересесть в следующий вагон, в котором и доехал до Оредежа в полном неведении, находятся ли в этом же поезде все остальные участники нашей шефской поездки.

В вагоне, в который я перешёл, мне предложил место случайно ехавший в нём профессор Е. И. Цукерштейн [346]. Лично я мало был знаком с ним. Его выступления в Учёном совете ГИДУВа не всегда вызывали у меня положительное впечатление, но я слышал как-то отзыв о нём А. А. Штакельберга, проведшего в 1938 г. несколько месяцев в одной камере с ним в Большом доме, как о человеке широко образованном и умном. В качестве случайного спутника профессор Цукерштейн оказался очень общительным. Он много рассказывал о Д. Д. Гримме [347]и его жене Вере Ивановне (бывшей Дитятиной), с которыми я был лично знаком с 1894 по 1908 г. Совершенно новым был для меня его рассказ о тогдашнем директоре ГИДУВа Г. А. Знаменском. По словам профессора Цукерштейна, генерал-майор медицинской службы профессор Знаменский вскоре после его назначения на должность директора ГИДУВа, в 1946 г., в узком кругу знакомых говорил, что он считает своей задачей очистить от евреев профессорско-преподавательский состав Института: «Из ЖИДУВа сделать ГИДУВ». Впервые тогда мне стала ясна черносотенная антисемитская линия, проводившаяся Знаменским, когда он не допускал в аспирантуру некоторых представленных мною кандидатов.