Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

26 декабря. Сегодня ночью электричества не было. Сон бежал от меня. Между прочим, пробегал мысленно все этапы моей жизни. Как складывалась моя личность: совокупность приёмов действия и поведения; и переживания, мысли, стремления, их сопровождающие. Сколько полных захватывающего интереса и драматизма положений! Сколько богатых содержанием встреч в жизни с людьми первого ранга — с драгоценными алмазами и самоцветами человеческого мира: Лукьянович, Анна Ник. Деген-Ковалевская, Ник. Александрович Огородников, Иван Васильевич Шулепников, Кокошкин, Пётр Иванович Куркин, Подвысоцкий Влад. Валериан, Савва Артемьевич Самофал и др. Писать систематические воспоминания или заметки — этого я не могу: неисчерпаем материал и, главное, у меня нет желания всё и все положения освещать и фиксировать. Этого я сделать не смогу. Есть слишком много событий, дел и явления, которых касаться или устанавливать и документировать не могу. Но всё же думаю, что следует завести отдельную папку для отрывочных моих некоторых воспоминаний и заметок.

28 декабря. Ни утром, ни днём, ни ночью не было электричества. При моём слабом зрении у письменного стола работать не мог. Обычный круг утренних работ в полной темноте (принёс дрова со двора, заправил печи, устроил место для сбора золы из печей на удобрения). Поражает выносливость и энергия Зиночки по отстаиванию нашей жизни от голодной смерти. При её болезнях она много раз и подолгу стоит в очередях. За 45 руб. купила на рынке 100 гр. хлеба. За такую же сумму с придачей двух пачек табаку — одну небольшую кормовую свёклину, из которой Любовь Карповна сварила сегодня свекольный суп, выменяла свои платья на 1 получку масла, была в ветеринарной лечебнице, купила 100-граммовую шоколадную плитку за 110 руб. с вещевой придачей, стояла на 20-градусном морозе часами в очередях. А в доме — атмосфера напряжённого страха и боязни взрывов слёз и рыданий у Любови Карповны. Она всё отдаёт нам: и свою часть хлеба (из 125 гр.!), и кусочки сахара и пр. Поэтому питание её особенно подорвано, а на почве нервной дистрофии — раздражённость, отсутствие торможения, лёгкая общая возбудимость — слёзы, рыдания, как в период голода 1919–1920 гг. Сегодня — при ослепительно красивой погоде — мороз до 17–20 градусов, иней, ещё свежий чистый снежный покров. Я оставался во дворе не только утром, но и днём: получал пенсию, был на почте, где, однако, открыток не достал; работал в сарае и пр. и, наконец, вечером — просто прикован был красотою зимнего неба с Венерой, Луной и Юпитером. Но такое пребывание на дворе обостряет чувство голода до невыносимости, до полного подавления способности владеть и управлять собою.

29 декабря. Утром — с 8 до 9 час. выполнял работы дворника. Затем ходил к Круглому пруду узнавать об очередях. Между бараками повсюду у входов вылиты помои и нечистоты. Очевидно, канализация замёрзла. Неуютно. Холодно. Мучает голод до совершенного отчаяния. Днём идти в город нет решимости и сил, но нет моральной силы переносить попрёки со стороны Любови Карповны, [так] что всё равно нужно идти в институты и там добиваться улучшения положения с питанием или с эвакуацией, или с чем угодно… Решил завтра пуститься в путь пешком, хотя и чувствую, что сил не хватит проделать марш в 20 километров и при том — бесцельно. Ни днём, ни вечером, ни ночью нет света. Ни писать, ни читать не удаётся. Систематически пересматриваю сохранившиеся в памяти обрывки событий и периодов за всю жизнь. До гимназии — отец, Яша, Вера, Лукьянович, Лукашевич, Мостищи, отец Антоний, отец Семён Слободской… 1 марта 1881 г. и т. д. Потом останавливаюсь на людях периода гимназии. Война 1877–78 гг., пленные турки. Милый дружественный «Осман-Паша», Чайковский, Закревские, Солодкий, дядя Миша.

Написал открытку Шафрану и большое письмо Лидиньке. Без света — тяжко. Окна зашиты досками для предохранения стёкол от осколков и взрывных волн.

30 декабря. Обычные работы в темноте. Затем с 10 до 12 — в очереди у Круглого пруда. Тщетное ожидание. Возвратился с пустым ведром. Гробы, смерти. В очереди и на улицах картины голодных, понурых, раздражённых людей и особенно ослабленных мужчин. Характерно, что пухнут, слабеют, падают и умирают больше мужчины, чем женщины. Результат уравнительного пайка, а мужчины и ростом, и весом больше женщин. Устал, хочется поесть. Радио бездействует. В 15.30 — неожиданная радость, зажглись электрические лампочки. Нужно спешить использовать свет: 1) написать письмо сестре Жене, Лёле, Вишневским; 2) подготовить для переписки страницы из «Мемуаров» И. А. Дмитриева; 3) тщательно пересмотреть текст и написать выводы к моей работе о детской смертности. Увы, тока не стало через четверть часа. Днём обрубил ветки ели для Любочки и Зиночки. Дом погружён в полную тьму, но среди ночи в 2.30 (уже, следовательно, 31 декабря) дан снова. Нужно подвести итоги по тетрадям 1941 года о выполнении и невыполнении, об остающихся на повестке дня работах и задачах по кафедрам.