Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

В феврале 1918 г. я формально передал дела Центрального врачебно-санитарного совета уполномоченным Совета народных комиссаров из Смольного, в числе которых были, насколько могу вспомнить, С. И. Мицкевич [230] Мицкевич Сергей Иванович (1869–1944) — историк, публицист, один из организаторов советского здравоохранения, врач; социал-демократ с 1893, большевик. и М. И. Барсуков [231] Барсуков Михаил Иванович (1889–1974) — один из организаторов советского здравоохранения, руководитель санитарного отдела Петроградского ВРК. , и полностью переключился на работу в Областном комитете Союза городов.

В областном комитете Союза городов продолжалась работа санитарно-технического бюро, выполнявшего проекты строительства заразных отделений, дезинфекционных учреждений. Бюро вело также консультативную работу по вопросам водоснабжения, канализации и благоустройства, по противоэпидемическим мероприятиям.

По просьбе городского головы Старой Руссы весной 1918 г. я выезжал в этот город для рационального решения вопроса о расширении водоснабжения. Ввиду отсутствия в нём гостиницы я пользовался гостеприимством городского головы Глинки. Это был оригинальный человек, любивший Старую Руссу, хорошо знавший её нужды и горячо желавший поднять её благоустройство. Я воспользовался пребыванием в этом городе не только для подробного изучения его водоснабжения из загородных родников и ознакомления со знаменитым Старорусским курортом с его мощными, бьющими на 18 м выше земной поверхности из буровых скважин солёными минеральными источниками. Путём обследования на месте и извлечения из материалов городской управы я собрал необходимые сведения для санитарного описания Старой Руссы по программе, перед тем одобренной Союзом городов. Программа эта, после организации 18 июля 1918 г. Наркомата здравоохранения и перехода в его ведомство учреждений Союза земств и городов, была утверждена Наркомздравом, и я получил из его санитарного отдела формальное поручение в спешном порядке произвести обследование городов Северо-Западной области с точки зрения выявления их первоочередных нужд по санитарному благоустройству.

Вспоминается один бытовой штрих, связанный с моим отъездом из Старой Руссы. К тому времени в Петрограде сложилось очень тяжёлое положение с продовольствием. Мы не могли достать хлеба, не было также у нас никакой муки и крупы. Заботливая семья Глинки предложила мне при отъезде взять с собою килограмма два клеверных семян. Небольшой запас этих семян оставался у них после весеннего сева. В Старой Руссе хлеба тогда тоже не было, и утром к чаю подавались лепёшки из мелко истолченных клеверных семян с небольшим добавлением муки.

На «Полоске» Любовь Карповна размачивала клеверные семена и добавляла их к сушёному картофелю. Не знаю, насколько увеличивалась от этого питательная ценность лепёшек из измельчённых сухих овощей, но, насколько я мог наблюдать «визуально» (без лабораторных исследований) на собственном опыте, зёрнышки клевера выходили в испражнениях не переваренными, в целом виде.

Кроме Старой Руссы мною были обследованы и описаны также города Новгород, Псков, Вологда, Череповец, Шлиссельбург, Ямбург (переименованный затем в Кингисепп). Материалы обследований по каждому городу были мною переданы в санитарный отдел Наркомата здравоохранения.

Поездки в то время были сопряжены с большими трудностями. Подолгу простаивали поезда в пути. Даже имея билет, нелегко было попасть в переполненные вагоны. Но тяжелее всего было хоть как-нибудь наладить питание. Из дому брать с собой было нечего, на «Полоске» не было ни хлеба, ни сухарей. Любовь Карповна варила похлёбку из сушёных овощей, из них же делала лепёшки, перемолов их в мясорубке и поджарив на сковороде. Когда удалось заготовить позднее, летом 1919 г., корм для коз, добавлялось по стакану козьего молока. Я обкашивал траву на улицах, во дворах и на участках, где травой не интересовались. Мои дочери обламывали ветки бузины, черёмухи и берёзы, связывали их в пучки, сушили на чердаке и заготовляли на зиму. Весною и зимой вечерами я отправлялся с санками в лес, где валили берёзы на топливо для Лесного института, и садовыми ножницами нарезал целые самодельные сани прутьев. Потом, падая от усталости и истощения, тащил эти сани на «Полоску». Козы, при отсутствии другой пищи, полностью съедали эти прутья.