Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Летом 1905 г. с большим успехом шла организация разработанной мною сети лечебно-продовольственных пунктов в местах скопления рабочих на пристанях по Волге: в Кинешме, в Юрьевце и по её притокам — Ветлуге и Унже, в Макарьеве и Шарье. Для работы в этих пунктах были приглашены студенты-медики последних курсов преимущественно из Медицинской академии и Женского медицинского института. Работа на этих пунктах состояла в организации ночлежных помещений, столовой, чайной и в оказании амбулаторно-врачебной помощи. Одновременно велась большая санитарно-просветительная и культурная работа.

Это был 1905 год! С большим подъёмом, не жалея сил, не щадя своего здоровья трудились на лечебно-продовольственных пунктах приглашённые нами студенты и студентки (Людмила Васильевна Мороз, Ушаков, Каберидзе и целый ряд других). Они пропускали в сутки по тысяче и более рабочих, обследуя их, отделяя здоровых от больных, оказывая медпомощь, ведя санитарную и культурно-просветительскую работу. Увлечение миссией добрых дел помогало молодым работникам преодолевать огромные организационные трудности и вести напряжённую «вахту» по пятнадцать и более часов в сутки. И вот в самый разгар этой работы Кошуро-Масальский с жандармами предпринял рейд, произвёл обыски в поисках революционной литературы и арестовал всех заведующих лечебно-продовольственными пунктами. Как только губернская управа получила об этом телеграмму, немедленно, по моему представлению, были посланы другие находившиеся в Костроме студенты, которые оказались вполне достойными заместителями своих предшественников.

Кошуро для устрашения произвёл обыск и у меня. Любовь Карповна проявила при этом необыкновенную выдержку. Обыск у меня по замыслу и под непосредственным руководством и с личным участием товарища прокурора Кошуро-Масальского проведён был с подчёркнутой крикливостью и давлением. Квартира была оцеплена пешей и конной полицией. Жандармы и с ними сам Кошуро-Масальский копались с вечера и всю ночь до утра, перетряхивали детские кроватки и кухонную утварь, подушки, мебель, перелистывали каждую книгу. В предъявленном ордере было указано, что обыск должен быть произведён у меня, а не у моей жены. Поэтому Любовь Карповна решительно и настойчиво требовала, чтобы её комнаты и её вещи обыску не подвергались. Но, невзирая на спокойную и твёрдую позицию Любови Карповны, товарищ прокурора отдал распоряжение копаться и искать повсюду. Он потребовал, чтобы была раскрыта личная шкатулка Любови Карповны, но получил твёрдый отказ: «Шкатулка с моими личными инициалами, в ней мои интимные письма, и я не хочу, чтобы в них копались чужие, грязные руки». В конце концов, Масальский сделал оформленное постановление: «Призвать слесаря для вскрытия ларца», ввиду отказа дать ключ от него.

В томительном ожидании вся жандармская сила оставалась без действия, пока полиция не отыскала в городе глухой ночью слесаря. Привезённый, наконец, какой-то мастер, неумелый и напуганный, долго возился с ларцом, но всё-таки взломал пружину и открыл крышку. Шкатулка была… пуста! В ней лежали лишь обручальные кольца. Даже жандармы, к огорчению Кошуро, не смогли удержаться от взрыва смеха над разочарованным представителем прокурорского надзора.

Среди разных бумаг по распоряжению Кошуро-Масальского у меня был захвачен черновик доклада губернского предводителя дворянства П. В. Шулепникова, который тот оставил вечером у меня с просьбой ознакомиться и дать ему утром некоторые справки. На открывшемся Губернском дворянском собрании предводитель с глубоким возмущением сообщил о бесчинстве Масальского, захватившего при обыске его доклад. Попутно он описал бесчинства помощника прокурора и в отношении лечебно-продовольственных пунктов. Неслыханным в летописях таких архаических учреждений, как дворянское собрание, было единогласное постановление обратиться в Министерство юстиции с ходатайством о немедленном переводе Масальского из Костромской губернии, как оскорбившего предводителя дворянства и, в его лице, всё костромское дворянство. Всё это происходило в начале октября. Революционные события и явившийся в их результате октябрьский манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», провозгласивший гражданские свободы и создание Государственной думы, положили конец всем прокурорским замыслам и делам.

Но через несколько дней после октябрьского манифеста в Костроме, как и во многих других городах, произошли погромные избиения молодёжи, подготовленные и организованные черносотенной организацией «Союз русского народа» при благосклонном участии местных полицейских властей.