Ольга Фатеева - Скоропостижка. Судебно-медицинские опыты, вскрытия, расследования и прочие истории о том, что происходит с нами после смерти

Суть жалобы была в том, что в справке о смерти не указано точное время наступления смерти Д., только дата. Полное время наступления смерти с числом и часами-минутами эксперт обычно пишет только в случаях, если человек умер в стационаре или если проводились реанимационные мероприятия, то есть смерть наступила при врачах. Время констатации смерти, указанное в специальном бланке констатации, который заполняют врачи скорой помощи, не равняется времени наступления смерти: человек умер, а скорая приехала через полчаса. А то и через несколько часов, как, например, к нашей бабушке. Именно поэтому некоторые бригады не делают реанимацию «по социальным показаниям»: истории насильственной смерти с неверно установленным временем смерти могут иметь последствия для участников, в том числе врачей скорой помощи.

В. преследовала простую цель – обвинить скорую в неоказании помощи матери, соответственно, точное время наступления смерти, по мнению В., явно наступившей позже, чем указали врачи, было единственным верным и надежным доказательством вины врачей. А поскольку весь коллектив морга отказался поставить часы и минуты в справке, он, по мнению В., вступил в преступный сговор и покрывал врачей. Дальше жалобы посыпались как из рога изобилия: все сотрудники грубили, не выказали никакого уважения к горю, надругались над чувствами и издевались, судебно-медицинскую экспертизу провели с многочисленными процессуальными нарушениями, причину смерти матери не установили. И далее – просьба к прокурору: окажите содействие, дайте мне, пожалуйста, захоронить тело матери, чтобы сотрудники морга не мешали мне это делать и не надругались над трупом. Жалобе в прокуратуре была присвоена категория «сопротивление выдаче тела», хотя В. забрала мать из морга в назначенный день и захоронила. Бумага пошла дальше, по ожидаемым этапам, доставляя неприятности, заставляя отписываться.

Часто для успокоения родственников врачи скорой делают так называемую реанимацию «по социальным показаниям» – для родственников, напоказ. Пытаются «спасти» пациента, на самом деле оживить умершего, а потом констатируют смерть.

Конец неожиданный и грустный – труп В. привезли к нам в морг в состоянии выраженных гнилостных изменений. Достоверно установить причину смерти не удалось. У нас осталось подозрение, что молодая женщина отравилась. Обнаруженные концентрации феназепама и алкоголя нельзя было интерпретировать как летальные даже в их сочетании, тем более на гнилом трупе, но предыстория со смертью матери, пустые упаковки от таблеток рядом с телом В. заставили думать именно так. В. обнаружили соседи. По запаху. У женщин никого больше не было. Причина смерти матери оказалась банальна – полиэндокринопатия, осложнившаяся кардиомиопатией, заболеванием сердца, с развитием острой сердечной недостаточности. Врачей скорой помощи и сотрудников морга больше не беспокоили.

Еще одна жалобная история тянется два с половиной года. Я вскрывала труп пожилого мужчины К., семидесяти лет, скончавшегося в машине скорой помощи. Диагноз, причина смерти стандартные: ишемическая болезнь сердца и гипертония. Я ограничилась макроскопическим описанием патологических процессов, без микроскопического исследования. В общем, обыкновенный случай. Но судмедэксперт никогда не знает, чем и когда закончится история каждого, даже самого обычного трупа. Может, комиссионную экспертизу лет через пять-десять назначат, или вдруг убийца придет признаваться, что задушил собутыльника своего, который потом сгнил основательно в коллекторе, и, естественно, никаких признаков удавления обнаружить нельзя было, а теперь высокое начальство будет перечитывать твой акт.

История трупа пожилого мужчины из скорой помощи не закончена до сих пор. Жена его сначала жаловалась на фельдшеров скорой, которые не спасли. Потом написала жалобу в прокуратуру, что эксперт плохо исследовал труп, не до конца, нарушил – общее место жалоб – приказ 346н с первой по пятнадцатую страницу и не взял кусочки органов для гистологического исследования, то есть не подтвердил патологию. Муж ничем не болел, был абсолютно здоров и слишком молод, чтобы умереть. Она просила провести служебную проверку, сообщить, почему не было сделано гистологическое исследование, обязательно провести его, эксперта наказать за грубые нарушения в работе.

Первый год мои начальники отписывались в прокуратуру, что гистологическое исследование уже не может быть проведено, поскольку влажный архив – кусочки внутренних органов в формалине – хранится в течение года, а потом уничтожается. Соответственно, влажный архив по запрашиваемому случаю, пока женщина жаловалась на скорую помощь, был уничтожен согласно приказам и распоряжениям под такими-то номерами. Гистологическое исследование не проводилось, кусочки внутренних органов от трупа К., семидесяти лет, в отделение судебно-гистологических исследований не поступали. Жена К. продолжала негодовать. Следующие полтора года писала объяснительные я, ссылаясь на тот же самый приказ 346н, практически все пункты которого я нарушила, а по моим объяснительным писали письма мои начальники. Мое наказание ограничилось замечанием. Я до сих пор убеждена, что гистологическое исследование ничего нового для установления причины смерти К. не обнаружило бы. Гистология – не обязательный метод, это лабораторное исследование, которое эксперт назначает сам, для своих экспертных целей, за исключением предусмотренных обязательных случаев. Загвоздка с трупом К. оказалась в том, что умер он в машине «03», а от лиц, скончавшихся в учреждениях здравоохранения, кусочки на гистологическое исследование направляются обязательно. Наша переписка с прокуратурой превратилась в долгое выяснение, как расценивать скорую помощь на выезде – как медицинское учреждение или нет.