Рене Претр - Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Стелла увидела, как я вхожу с видом Квазимодо, который ей хорошо знаком, — так всегда бывает после слишком долгой операции.

— Ну что, шеф, опять спину сломал? — полунасмешливо-полузаботливо бросила она.

— Да, мне нужно полежать.

— Ай-яй-яй, тебе бы к врачу. Однажды ты просто не сможешь оперировать, если не будешь следить за собой.

— Ты знаешь, как я доверяю врачам! — подмигнул я.

Я улегся прямо на паркетный пол.

— Все прошло хорошо?

В ее голосе звучала тревога.

— Да, и даже очень хорошо. Нам удалось удалить всё и не потерять легкое.

— Вот это действительно классно! Мама, наверное, счастлива.

— Не только она, Стелла. Я тоже. Откровенно говоря, вчера эта девчонка перевернула мне душу. Храбростью и силой перед лицом опасности.

Зеленые глаза Люси, ее смелость и невинность на миг всплыли у меня в памяти, но затем действительность оттеснила их.

— У нас есть еще что-нибудь на сегодня? Кого-нибудь принимаем?

— Нет, у нас была только эта операция.

Облокотившись на стол, она взглянула на меня сверху вниз.

— Ну что, твоей спине лучше?

— Да, я чувствую, что меня отпускает, спина выпрямляется. Еще несколько минут, и я пойду.

— Давай сделаю кофе.

— С удовольствием.

Минут через десять я уже мог встать. Можно было даже делать движения в стороны без ощущения, что позвоночник сейчас переломится, как сухая ветку. Я уселся в кресло и залпом выпил кофе, приготовленный Стеллой. Она вернулась с сэндвичем.

— Наверное, ты ничего не ел целый день.

— Да нет, утром съел круассан. Спасибо, Стелла. Ты мне прямо как мама.

— Вот уж нет. Если бы ты был моим сыном, я бы запретила тебе подобные псевдоподвиги. Ну ладно, сегодняшний не в счет. Тут ты прекрасно поработал.

Вечер и ночь того дня я уже не помню. Часто мышцы, ноющие от слишком долгого напряжения, будят меня часа в два ночи, и сон одерживает верх лишь на заре, на какие- то несчастные несколько часов. Когда случаются такие приступы бессонницы, я ставлю будильник попозже, так как мои коллеги совершенно не нуждаются во мне во время утреннего обхода в реанимации.

Тем не менее я помню, что в то утро пришел к Люси очень рано. Она лежала в постели, проснувшаяся, с чуть усталым видом.

— Как дела, Люси? Не очень сильно болит?

— Нет, спасибо, все нормально.

— Вчера все прошло хорошо. Мы смогли удалить опухоль целиком и, главное, сохранили все легкое.

— Я знаю, мне уже сказали. Спасибо вам большое.

— Нет проблем, Люси, мы с радостью это сделали. Сегодня будет самый тяжелый день для тебя. Но завтра станет лучше, и ты, наверное, уже сможешь вернуться в палату.

— Все в порядке, не так уж все и плохо.

— Ну все, хорошего дня, до скорой встречи.

Да, эта девочка необыкновенная. Она — боец, достойный восхищения. Часто говорят, что такие бойцы лучше борются с болезнью, чем те, кто жалуется или отказывается от всякой борьбы. Если это правда, то Люси скоро пойдет на поправку.

День выдался длинным, и только поздно вечером я снова заглянул к девочке. Люси спала, но коллеги заверили меня, что день прошел спокойно.

На следующий день, как всегда, мы по-быстрому зашли в отделение реанимации, перед тем как отправиться в операционный блок. В сопровождении ассистентов и медсестер мы заглянули и к Люси. Ее уже можно было переводить в палату. Я спросил коллег:

— А что с диафрагмальным нервом? Он все-таки действует? С трудом верится.

— С правой стороны диафрагма немного приподнята, но так было еще до операции. Во всяком случае, никаких проблем с дыханием нет.

— Да, я вижу. Возможно, этот нерв уже подвергся опухолевой инвазии еще задолго до операции. И так как все развивалось очень медленно, то были гипертрофированы другие дыхательные мышцы.

Операции следовали одна за другой. Обходы прооперированных вся бригада совершала в быстром темпе. Время для нас — упрямый спорщик, который то и дело препятствует нормальному ходу дня и решительно уничтожает все моменты передышки. Особенно те, когда мы могли бы уделить немного времени тем пациентам, которые чувствуют себя неплохо, или тем, кто особенно нас тронул. Как, например, Люси, это поразительное сочетание чистосердечия и решимости.

Я хотел зайти к ней и побыть подольше, поговорить с ней, лучше ее узнать, послушать, что она расскажет о своих планах, мечтах, о том, что ей нравится. Я думал об этом много раз, но то не находил времени, то забывал, когда время было.

Ее выписали из больницы, а я так и не побыл с ней подольше.