Гай Лешцинер - Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа

Несмотря на большое количество проведенных исследований, корректных результатов получено не было. Некоторые исследования показали, что СИПАП действительно снижает риск смерти от сердечно-сосудистых заболеваний. Вместе с тем проведенные позднее контролируемые испытания, в которых пациентам случайным образом назначалось или не назначалось лечение с помощью СИПАП, не подтвердили эти данные. Что касается деменции, то было установлено, что СИПАП приводит к увеличению объема мозга, в особенности гиппокампа – области мозга, связанной с памятью и болезнью Альцгеймера – всего после нескольких недель лечения, однако результаты масштабных рандомизированных контролируемых исследований лечения деменции опубликованы пока еще не были.

Так почему же исследования лечения сердечно-сосудистых заболеваний дают столь противоречивые результаты? Эти испытания демонстрируют методологические проблемы, связанные с подобными исследованиями. Во-первых, известно, что не все люди используют устройства СИПАП каждую ночь и на протяжении всей ночи – все делают это по-разному. В некоторых исследованиях средняя продолжительность использования устройств была сильно ограничена и составляла всего три часа за ночь. Неизвестно, какое время использования является оптимальным, однако логично предположить, что чем дольше устройство используется, тем больше оно приносит пользы, так что сложно делать какие-то выводы по результатам исследований, в которых использование СИПАП было столь непродолжительным. Вторая проблема заключается в подборе пациентов для участия в этих испытаниях.

Когда человек страдает от сильной сонливости, с этической точки зрения непросто включить его в контрольную группу исследования, которая остается без лечения.

Из-за сложностей отбора в контрольную группу, некоторые из исследований были проведены на пациентах, не страдающих от сонливости, а таким пациентам, как считается, это лечение способно принести минимум пользы. В-третьих, вполне возможно, что часть повреждений, полученных в результате синдрома апноэ во сне, являются необратимыми, так что влияние СИПАП на изменение будущих рисков может быть ограничено. Наконец, остается открытым вопрос о том, какова должна быть продолжительность испытаний. Можно ли выявить обратимые последствия апноэ во сне сразу же или для этого требуется три месяца, а может, и все три года?

Важно понимать, что апноэ во сне бывает разным. Оно может быть различной степени тяжести, и некоторые люди могут при этом страдать от сонливости, в то время как другие – нет. У одних людей проблемы с дыханием наступают главным образом во время быстрого сна или только тогда, когда они лежат на спине. Кто-то страдает всю свою жизнь, в то время как другие могли столкнуться с проблемой совсем недавно, когда набрали вес. Таким образом, воздействие апноэ во сне на здоровье, а также последствия его лечения с помощью СИПАП не могут быть одинаковыми для всех. Именно эта изменчивость, скорее всего, и кроется за нашей неуверенностью относительно последствий этого заболевания и эффективности его лечения.

Тем не менее, когда я смотрю теперь на Марию, мне очевидно, что сидящий передо мной человек уже совсем не тот, каким был всего несколько месяцев назад. Сварливая, раздражительная, уставшая Мария, какой она себя описала, сменилась улыбчивым и жизнерадостным человеком, способным справляться с домашними хлопотами и рабочими обязанностями. «Мне не нравится эта маска, – признается она. – Я бы с радостью спала без нее, но она так мне помогла. Я очень за это благодарна». Для нее польза от СИПАП – с точки зрения сна, настроения и повседневной жизни – более чем очевидна.

Что касается долгосрочных эффектов как для Марии, так и для других пациентов с синдромом апноэ во сне, то остается надеяться, что в будущем исследования все-таки дадут нам искомый ответ.

Не всегда вещи на деле такие, какими кажутся. В самом начале медицинского обучения мы учимся более настороженно относиться к той информации, которую получаем.

Во время обучения общей практике в медицинской школе нас учат искать «скрытые мотивы» – истинную причину, по которой человек приходит к врачу.

Действительно ли пациент пришел на прием из-за жалоб на боль в животе или он просто подавлен и переживает из-за проблем дома? Является ли его головная боль основной проблемой или его просто «достают» на работе? По мере продвижения врачебной карьеры мы начинаем отличать ситуации, выглядящие обманчиво: ребенок в травматологии, чьи синяки не соответствуют заявленному падению с качелей и больше похожи на следствие домашнего насилия; пожилой мужчина с деменцией, доставленный в больницу из-за резкого ухудшения, который, как оказывается, последние пару месяцев был стабилен, просто его семья больше не могла заботиться о нем дома. Либо, как я это неоднократно наблюдал, пациент поступает с тяжелой формой стойкой эпилепсии, не поддающейся лечению, несмотря на многочисленные принимаемые лекарства. Его раз за разом кладут в реанимацию, чтобы подавить затянувшиеся судорожные припадки с помощью общей анестезии, но после подключения к поверхности головы электродов оказывается, что его мозговые волны в полном порядке. Его неизлечимые приступы, как выясняется, имеют психологическую, а не неврологическую природу.