Лиза Сандерс - У каждого пациента своя история

Итак, вскрытие не дало нам ответа. Однако, сопоставив все факты – предыдущий случай гипокалиемии, отсутствие аномалий при аутопсии, внезапный характер смерти, – я поняла, что с ней произошло. Головоломка сложилась. Йорге упоминал о том, что Джулия пила, а я знала, что во время запоев она почти не ест. Сочетание данных факторов могло привести к болям в животе, на которые она указала при обращении к врачу. Уровень калия уже был низким. Вот почему в утро перед смертью она жаловалась на усталость и ломоту во всем теле. Низкий калий вызвал фатальную аритмию. Смерть была практически мгновенной – она не оставила ей времени вызвать 911.

Следующее Рождество я провела с тремя своими сестрами. В арендованном на праздники домике у моря, холодной декабрьской ночью, когда наши мужья и дети улеглись спать, мы сидели за столом и вспоминали Джулию. Хотя с ее смерти прошло больше года, потеря ощущалась по-прежнему остро, и эти каникулы – наши первые каникулы без нее – только усиливали боль. Моим сестрам обстоятельства ее смерти казались какой-то путаницей, чередой загадок, вечно окружавших жизнь нашей малышки. Поэтому я постаралась максимально просто объяснить им, что такое гипокалиемия, и рассказать свою версию ее смерти. Когда этот последний фрагмент головоломки лег на свое место, они наконец смогли вписать историю ее смерти в историю ее жизни – с болезнью Джулии, алкоголизмом, и вообще со всеми предшествовавшими обстоятельствами. Да, она была алкоголичкой, и от этого умерла, но ведь еще она была дерзкой и привлекательной женщиной с едким чувством юмора, которое помогало ей, не моргнув глазом, преодолевать все жизненные трудности.

– Знаете, а ведь Джулия сейчас бы здорово посмеялась, увидев, как мы тут сидим, – заметила одна из сестер, вытирая глаза смятым платочком. – Она всегда говорила, что Рождество – не Рождество, пока кто-нибудь не заплачет. Люди не спят всю ночь, едят слишком много, пьют без меры, да еще в компании родственников, которых то любят, то ненавидят. Слишком это много для обычного человека.

И тут внезапно мы начали вспоминать всякие забавные вещи о Джулии. Она умела смеяться над превратностями обыденной жизни, чему я всегда завидовала. Здорово было вот так скучать по ней – вместе с сестрами, предаваясь воспоминаниям.

Мы смеялись и болтали до тех пор, пока забрезживший рассвет не напомнил нам, что пора расходиться. Медицинская часть нашего разговора давно забылась. Моя версия смерти Джулии вписалась в фамильную историю, которую все мы хорошо знали. Холодные бесстрастные слова «калий» и «аритмия» развеялись по воздуху и вернулись к нам в виде обычных семейных фраз, которыми обмениваются родные, когда персонал больницы выходит из палаты. Да, медицина не приносит утешения, но помогает рассказать последнюю историю в человеческой жизни. Знание о том, как кто-то умер, помогает нам помнить, как этот человек жил. И после того как медицина сделала все, что могла, мы очень нуждаемся в этих историях – которые одни нам и остаются.

Эта книга родилась благодаря моей колонке в New York Times Magazine , а колонка – благодаря редактору журнала полу Тау, который решил, что истории, которые я рассказывала ему в частных беседах, можно успешно перенести на журнальные страницы. За долгие годы работы там я сотрудничала с великолепными редакторами; большое спасибо вам, Дэн Залевски, Джожль Лоуэлл, Кэтрин Сент-Луис, Илена Сильверман, Кэтрин Боутон и Джерри Марцорати.

Пациентам, делившимся со мной воспоминаниями о самых тяжелых моментах их жизни – о часах, днях, а иногда неделях между возникновением загадочных симптомов и постановкой правильного диагноза, – я выражаю свою безграничную признательность. Я очень многому у вас научилась. Спасибо врачам, которые позволили мне рассказать об их сомнениях и неуверенности в процессе разгадки непростых случаев. Диагностический процесс – это вовсе не триумфальное объявление причины болезни, и я очень обязана докторам, которые пустили меня на эту спорную территорию.

Даже имея в запасе множество захватывающих историй, я не представляла себе, как организовать их в книгу, которую решила написать. Минди Вернер систематизировала мои многочисленные идеи и истории, превратив их в костяк будущей книги. Стив Браун благодаря своему мастерству репортера помог мне подобрать подходящие материалы. Карла Вебера я благодарю за то, что он вместе со мной преобразовал эти истории в книжные главы. Мои партнерши по бегу, Элизабет Диллон и Серена Джонс, выслушивали мои жалобы в процессе работы над книгой, пока мы с ними карабкались на холмы Ист-Рок. Несмотря на сбивающееся дыхание, они всегда были готовы дать ответ на беспокоящий меня вопрос. Анна Рейзман, Эунис Рейзман, Джон Диллон, Панг-Мей-Чан, Бетси Брэнч и Элликс Скьявоне читали этот текст бессчетное количество раз – и никогда не жаловались. Их замечания останавливали меня, когда я уходила чересчур глубоко в медицинские дебри. В Йельском университете Стив Уот, Джули Розенбаум, Огаст Фортин, Донна Уиндиш, Андре Софер, Дэвид Поделл, Майкл Грин, Дэн Тобин, Стив Холт, Майкл Харма, Джанет Тетро, Джок Лоурейзон и остальные сотрудники факультета, а также ординаторы стали для меня стимулирующим и поддерживающим коллективом, в котором я выполняла свою работу. Том Даффи, Фрэнк Байа, Нэнси Энгофф, Асгар Растегар, Патрик О’Коннор, Маджид Садих и Эрик Холмбоэ научили меня всему, что я знаю о медицине, и помогли сформировать замысел этой книги. Отчеты ординаторов, предоставленные Джеромом Кэссирером, стали для меня образцом четкой медицинской мысли и великолепного построения рассказов. Во время работы над книгой я часто обращалась к своим университетским записям – особенно к тем, что посвящались процессу медицинского мышления.