Алексей Решетун - Вскрытие покажет - Записки увлеченного судмедэксперта [3-е изд., расш. и доп.]

По направлению или постановлению правоохранительных органов приходят люди, которые обратились в полицию, написали заявление на своего обидчика и были направлены к эксперту для освидетельствования. Иногда с момента получения повреждений проходит какое-то время, пострадавший даже может отлежать в больнице, а бывает, повреждения свежие и госпитализация только предстоит. В эту же группу входят и жертвы сексуального насилия — как женщины, так и мужчины. Именно с представителями этой группы случаются недоразумения, связанные с не слишком добросовестным заполнением врачами медицинских документов. Дело в том, что вместо принятого названия повреждений («кровоподтек», «ссадина» и т. д.) некоторые врачи дают волю фантазии и обзывают повреждения «синюшностями», «болезненностями» и прочими, никак не относящимися к повреждениям словами. Также врачи не всегда указывают количество и расположение повреждений на теле, а это может быть очень важно. К моменту обращения такого пациента к судебно-медицинскому эксперту все повреждения, как правило, уже проходят бесследно, что эксперт и констатирует. Основным предметом экспертизы в таких случаях служат медицинские документы, в которых, как я уже сказал, повреждения не описаны точно. Возникает неприятная ситуация: человека побили, он получил повреждения, страдал, лечился, честно пришел на освидетельствование, а получается, что повреждений-то у него и нет. Человека понять можно — мало того что он получил физическую и моральную травму, так еще и следов ее не нашли. Врачей тоже, наверное, можно понять: их задача — исключить серьезную травму, предотвратить осложнения, спасти жизнь, тут уж не до каких-то кровоподтеков! Но вот в том, что касается вреда здоровью, мелочей не бывает.

В некоторых регионах практикуется освидетельствование пострадавшего в стационаре, то есть эксперт сам приходит в больницу и описывает повреждения на теле. Такой подход позволяет правильно документировать все, что имеет значение для экспертизы, и избегать в будущем скандалов с пострадавшими.

Третью, самую многочисленную, группу составляют те, кто обращается к экспертам самостоятельно, как сказано в начале главы, «снимать побои». Причины для «снятия побоев» разнообразны. Казалось бы, для чего еще нужно идти к эксперту, платить деньги за освидетельствование, тратить время, кроме как для того, чтобы потом написать на обидчика заявление и наказать его? Однако наши люди придумали особый способ использования экспертного заключения. Практикуют его преимущественно женщины, и заключается он в том, чтобы попугать мужа или сожителя. Семейное насилие, к сожалению, встречается нередко, а защита от него — дело тухлое и долгое. (Неверно, кстати, считать, что жертвами семейного насилия являются исключительно женщины, как бы не так. Жены тоже нередко бьют мужей.) Один из способов приструнить распустившего руки супруга — напугать его возможным заявлением в полицию. Для этого и «снимаются побои», а акт судебно-медицинского исследования с описанием повреждений потом демонстрируется обидчику. На некоторых буйных мужчин это действует, любовь-морковь вспыхивает с новой силой, и женщина верит, что муж исправился и наконец-то стал хорошим. Но чудес не бывает, и побитая (видимо, из-за большой любви) женщина вновь приходит «снимать побои».

Несколько раз на крыльце морга, где ожидали своей очереди на освидетельствование обиженные граждане, разгорались настоящие баталии. Например, как-то на освидетельствование одновременно пришли муж и жена, которые подрались накануне. Каждый из супругов задумал «снять побои», тем самым воззвать к совести второй половины, и никак не ожидал встретить ее, эту половину, которая пришла за тем же. Конфликт разгорелся с новой силой, в него вовлеклись нейтральные граждане, которые стали поддерживать как одну, так и другую сторону, и драка приобрела массовый характер. В ход пошли все подручные средства — от плитки, которой было выложено крыльцо, до металлической урны (которую мы в конце концов выбросили, поскольку ее почти расплющили). Люди падали с крыльца и получали дополнительные травмы. Все это сопровождалось словами и терминами, «принятыми в среде графологов, хиромантов и лошадиных барышников», да такими ядреными, что наши санитары, люди бывалые и суровые, то и дело краснели как школьницы. Метрах в десяти от нашего крыльца проходила выдача тел, иногда под траурные звуки оркестра, и люди, пришедшие на похороны, становились невольными свидетелями выяснения отношений. Кончались такие истории всегда одинаково — отделение полиции находилось близко, оттуда быстро приезжал наряд и забирал всех участников крыльцового побоища. Через несколько дней они приходили «снимать побои» уже по постановлению следователя или дознавателя.