Назим Шихвердиев - Долг сердца [Кардиохирург о цене ошибок] [litres]

Одна позиция – ошибка на ошибке. Другая – набор нестандартных ситуаций и нестандартных решений. В первом случае надо наказывать, во втором – поощрять. Я считаю, не требуется ни то ни другое. В марксистско-ленинской философии, которую я в свое время терпеть не мог, но учил, есть тезис о том, что критерием истины всегда служит практика. Возможна и немарксистская точка зрения – у пациента имеется сильный ангел-хранитель. Мне же пришла на ум другая интерпретация: за жизнь пациента сражались два ангела-хранителя – его и мой.

Эта история происходила в ноябре-декабре 2002 года. Каков ее итог? Пациент был выписан из клиники. В течение года ему закрыли эпицистостому. Года через четыре он вновь оказался в Питере и зашел в клинику. Выглядел намного лучше, чем я, хотя и старше меня лет на десять. Прошло 18 лет. Жив до сих пор и периодически передает приветы из Крыма. Возможно, потому и жив, что живет в благодатном краю. Когда-то я прочитал про годы жизни, подаренные хирургом. Не люблю пафосность, но мне кажется, в данном случае это именно так.

Это латинское крылатое выражение переводится как «торопись медленно». В устах товарища Саахова из «Кавказской пленницы» это звучит еще более колоритно: «Торопиться не надо!»

С годами понимаю это все лучше и лучше. Я всегда был торопыжкой. Все хотелось сделать как можно скорее. Сейчас понимаю, что торопливость и невнимательность – родные сестры. Если невнимательность никак не отражается на твоей жизни и никому не мешает, господь с ней. Недавно читал лекцию по ошибкам для молодых ординаторов. На одном из слайдов показывал опасные зоны для повреждения проводящих путей в сердце. На следующий день при просмотре тех же слайдов обнаружил, что на картинке, при демонстрации которой я рассказывал об аортальном клапане, изображен трикуспидальный. И тот и другой имеют по три створки. Показать, у какой из комиссур лежит узел проводящей системы, можно. Но мне стало стыдно за себя. Хорошо, что никто не заметил ошибки. Если бы я выступал перед более квалифицированной аудиторией, пришлось бы краснеть или отшучиваться.

Конечно, если человек не заметил красивое растение, встретившееся по дороге на работу, или не обратил внимание на удивительный цвет неба, то он просто не получил маленькую дополнительную порцию позитива. Это не трагедия. Но у невнимательных людей количество мелких промахов накапливается. Количество же, как известно, часто переходит в качество.

Невнимательность – одна из причин множества ошибок.

У моего друга есть катер, и он любит в свободное время порыбачить или просто покататься в акватории Невы и Финского залива. Однажды мы пошли на форты между Кронштадтом и Петергофом. Все было хорошо, пока не наскочили на камень прямо посреди залива. Винт был согнут, и его заклинило. Хорошо, что был дополнительный, хотя и маломощный, мотор, на котором мы за несколько часов уже в полной темноте добрались до города. Как потом выяснилось, этот камень был единственным на всем огромном водном пространстве. На катере имелась эхолокация, позволявшая видеть все на дисплее как на ладони. И камень этот был отмечен на экране. Все решила наша невнимательность. Проще говоря, заболтались и получили урок, да еще и с серьезными финансовыми потерями. Такие уроки усваиваются лучше остальных.

Сломанный гребной винт или даже мотор можно заменить. Бывают ситуации значительно хуже. Одна из них запомнилась мне на всю жизнь и во-многом изменила всю систему приоритетов. До того как стать кардиохирургом, я 10 лет посвятил хирургии общей. Сейчас кругом узкая специализация. И это неплохо. Плохо, когда приходят в кардиохирургию без хорошей базовой общехирургической подготовки. Мне в этом отношении повезло. Руководитель клиники Михаил Иванович Лыткин начинал свой профессиональный путь с фронтовых госпиталей. Он считал, что военный хирург должен уметь делать все. Тогда была такая доктрина. Авторитет шефа был непререкаем, и мы все стремились расширить свой спектр профессиональных навыков.

Однажды я прооперировал по поводу желчекаменной болезни молодую женщину, жену своего знакомого. Назову его Иваном Михайловичем. Разница в возрасте у них была лет в двадцать. Если не ошибаюсь, у него это был третий брак, но первый счастливый. Операция прошла нормально, и я пациентку больше не видел. Спустя года полтора звонит ее супруг и говорит, что Люду (имя изменено) беспокоят сильные боли в животе. На следующий день они приехали. Я никакой хирургической проблемы не увидел и предложил положить ее в отделение гастроэнтерологии. Найти место в специализированном отделении всегда было непросто. Я объяснил ситуацию и сказал, что не хочу класть пациентку в обычную терапевтическую клинику, будет лучше, если ею займутся именно гастроэнтерологи. Проходит недели две. Иван Михайлович звонит и говорит, что боли очень сильные и они согласны на любую госпитализацию, лишь бы побыстрее.