Ранджана Сривастава - У меня рак, как быть дальше?

– Я сейчас не прохожу химию. Я решил от нее отказаться.

В замешательстве я спрашиваю:

– Тогда почему у вас на руках так много следов от уколов?

– Мне делают внутривенные капельницы с питательными и оздоровительными элементами, – объясняет Эдди. – Мы решили обратиться к нетрадиционной медицине, потому что нам не нравится то, что химия делает с организмом.

Шарлота снисходительно смотрит на скептическое выражение моего лица, словно я одна из ее несмышленых учениц.

Первое, что мне хочется спросить, – кто ему посоветовал новомодное лечение и сколько все это стоит. Вопросы кишат у меня в голове, но мне приходится взять себя в руки и напомнить себе, что каждому онкологу ежегодно попадаются пациенты вроде Эдди. Так что я просто прошу рассказать мне подробности.

«Как вы знаете, хирург все вырезал подчистую. Он отправил меня к онкологу, но мне не понравилось то, что она там говорила. Тогда я пошел к другому врачу, который подтвердил слова первой. Это была пустая трата времени».

В разговор вступает Шарлота: «Ну сами посудите, оба онколога были против нетрадиционной медицины и ничего, кроме химиотерапии, обсуждать не хотели. Нам это просто не подошло».

«Через друга мы вышли на одного специалиста по натуропатии, – продолжает объяснять Эдди, – и его методы выглядели потрясающе. Без обид, доктор, но меня действительно потрясло, как они там лечат рак».

Другой пациент недавно рассказал мне про новый метод нетрадиционной медицины для лечения рака кишечника, который, оказывается, активно рекламировался. И теперь я подумала, а не о нем ли говорит Эдди. «Расскажите, что же там такого потрясающего, в этом чудо-лечении?» – поинтересовалась я.

«Да все, – с энтузиазмом заявил Эдди. – Этому парню удается добиться хороших результатов с любым видом рака. Я немало прочитал про его терапию, а также изучил побочные эффекты химиотерапии. Выбор был очевиден: я предпочел более натуральный способ, от которого не будет никаких проблем».

«И почему же вам нужно вводить все это дело внутривенно?» – я старалась сохранить нейтральную интонацию.

«Внутривенные капельницы предназначены для подготовки организма, чтобы повысить эффективность лечения в целом, – с энтузиазмом ответила Шарлота. – Это эксклюзивная европейская методика, основанная на использовании уникальных импортных трав и питательных веществ, о которых люди раньше даже и не слышали».

Ее слова напоминали рекламный лозунг. Я вспомнила, как один мой коллега недавно жаловался мне: «Каждый раз я думаю, что слышал уже все, что только можно, но все равно кому-то да удается меня удивить. Если это не лаванда, то экстракт оливок. Сегодня это абрикосовые косточки, завтра – ягоды годжи. Один месяц популярна диета на фруктовых соках, другой – режим питания, запрещающий их употребление. Здесь царит гораздо большая неразбериха, чем в обычной медицине».

Эдди прерывает мои мысли: «Это очень приятный мужчина. Он говорит очень убедительно, кажется, будто он точно знает, что делает, да и тому есть сотни свидетелей».

Я не понимаю, почему рекомендации окружающих люди порой воспринимают с большей готовностью, чем богатейший опыт современной медицины, однако я знаю, что это может прозвучать как жалкая попытка защитить свою точку зрения. Я вспоминаю, что по-прежнему не имею ни малейшего представления о том, зачем Эдди пришел ко мне на прием.

«Итак, Эдди, чем я могу вам помочь?»

«Я также хожу к одному целителю, который слышал ваше выступление на радио. Он сказал, что вы не такая, как остальные врачи, – вы поймете, что мне действительно нужно».

Выражение недопонимания на моем лице усилилось. Тогда Шарлота пояснила: «Он сказал нам, что некоторые онкологи против бессмысленных методов лечения и что вы поддержите выбранный нами путь».

Я почувствовала напряжение в спине. Для врача самое главное – это придерживаться принятых медицинских стандартов.

Взгляды разных онкологов могут, конечно, в чем-то отличаться, однако я в здравом уме никогда бы не отправила пациента к знахарю вместо того, чтобы назначить химиотерапию.

Я прекрасно помнила свое интервью на радио, в котором рассказывала о бесполезности вмешательства химии на закате жизни больного, когда следует уделить максимальное внимание ее качеству. Уже после этого один целитель-натуропат пригласил меня работать в недавно открытой им фирме, от чего я незамедлительно отказалась. Фирма делала безосновательные заявления по поводу лечения рака.