Владимир Лебедев - Достоевский над бездной безумия

Творческое отношение Достоевского к Евангелию подтверждается, на наш взгляд, и тем, что наиболее яркое его литературное новаторство – полифония – в чем-то аналогична полифонии священной книги.

Мысль об оптимизме Достоевского мы старались провести по всей книге, особенно подчеркнув ее в гл. IV. Отвергая мнения тех, кто противопоставляет Достоевского всей русской литературе как певца страдания, одиночества и отчаяния, мы солидарны с Ю. Ф. Карякиным, говорящим о его «гениальном жизнелюбии и жизнетворчестве», и режиссером Ю. Завадским, утверждавшим, что сегодняшний современный русский Достоевский – «это светлый» борец-гуманист.

«Психотерапевтические» идеи Достоевского никак не затронули ни фрейдистский, ни экзистенциальный психоанализ, хотя и сам Фрейд, и экзистенциалисты необоснованно пытались интерпретировать его творчество как предтечу своих концепций. Минуя оба важных этапа развития западной психотерапии, Достоевский вплотную, как мы видели в гл. IV, подошел к сменившей их гуманистической психотерапии Роджерса, сближающейся также с патогенетической психотерапией пограничных состояний В. Н. Мясищева.

Говоря о влиянии Достоевского на свое творчество, классик немецкой литературы XX века Томас Манн отмечал: «Достоевский – но в меру... с мудрым ограничением...» Однако величина этой меры всегда функционально зависима от общественных проблем. Сейчас социальное развитие проблемы психического здоровья настолько сложно, что «мера» потребности в прозрениях Достоевского о путях их решения чрезвычайно велика. Д. Гранин считает, что потревожить «совесть сегодняшнего человека непросто. Она защищена ловко и надежно. Но Достоевский умеет, может, как никто другой, добираться до нее – в этом он один из современнейших писателей». [123]

Преодолеть высокомерие здорового и увидеть собственные недостатки, ограничивающие свою и чужую свободу, рассмотреть в другом, даже в психически нездоровом, «здоровое» и излечить «больные мысли» можно, обратившись к Достоевскому. Если авторы книги, рождавшейся в жарких творческих дискуссиях, открыли читателю путь к этой мало исследованной области творчества Достоевского, то они считают свою задачу выполненной.

Актуальные проблемы психогигиены и психопрофилактики. Л., 1988. С. 35–36.

Из материалов к докладу В. М. Бехтерева о Ф. М. Достоевском, сделанному в 1913 г. Архив В. М. Бехтерева.

Финкельштейн В. И. Расстройства аффективной деятельности в отражении художественной литературы // Труды психиатрической клиники (Гедеоновка). Вып. 1. Смоленск, 1930. С. 198.

Зурабашвили А. Д. Персонологические искания. Тбилиси: Холовнеба, 1977. С. 159.

Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1981. С. 16.

Ф. М. Достоевский в русской критике. М., 1956. С. 305.

Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1974. Т. I. С. 15.

Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1964. С. 49.

Здесь и далее при цитировании Достоевского первой цифрой будет обозначен том, второй – книга, третьей – страница в академическом издании его сочинений.

Достоевский: Материалы и исследования. Т. I. С. 6.

Кирпотин В. Я. Мир Достоевского. М., 1980. С. 246.

Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971. С. 88.

Гессе Г. Степной волк // Иностранная литература. 1977. № 4. С. 181.

Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 342.

Шкловский В. За и против: Заметки о Достоевском. М., 1957. С. 12.

«Генность» означает причину. Присоединение приставки «психо» свидетельствует о влиянии психотравмирующей ситуации, «экзо» – о внешнем повреждающем воздействии на мозг, «эндо» – о наследственной предрасположенности.

Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964. Т. 1. С. 142.

Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т. I. С. 142.

Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т. I. С. 141.

Луначарский А. В. Достоевский в русской критике. М., 1956. С. 450–451.

Та м же. С. 551.

Б. Ф. Поршнев. Социальная психология и история. М., 1966. С. 81.

Мережковский Д. С. Собр. соч. М., 1914. Т. IX. С. 110–111.

Ковалевская С. В. Воспоминания, повести. М., 1986. С. 115–116.