Джон Ронсон - Психопат-тест

Боб спокойно смотрел на меня.

— Здесь я чист, — сказал он. Потом, после короткой паузы, добавил: — Хотя в глубине души, в самой ее глубине, все-таки полагаю, что они отличаются от нас чем-то значительно более существенным. Однако никаких научных подтверждений этому мы пока не получили.

— У меня сложилось впечатление, что тот парень из Бродмура, о котором я вам говорил, — полупсихопат, — заметил я.

Боб пожал плечами. Он не знал Тони.

— И с какой же точки зрения мы должны воспринимать его? С точки зрения его психопатии или нормы? — спросил я.

— Те люди, которые говорят подобное, — ответил Боб, — настоящие леваки, ученые с левацкими настроениями. Заметьте, я употребляю данные термины вовсе не в уничижительном смысле. Как известно, левые не любят ярлыки. И они не любят разговоров о различиях между людьми. — Он помолчал. — Многие говорят, что я определяю психопатию в оскорбительных и уничижительных терминах. Но как еще это можно сделать? Говорить только о хорошем? Я могу сказать: он хороший оратор. Или — она хорошо целуется. Или — он очень хорошо танцует. У него хорошие манеры. Но ведь когда мы говорим о психопатах, самое существенное в них то, что они разрушают все вокруг себя, что они убивают людей. И что же, прикажете замалчивать их отрицательные черты и упоминать вслух только о положительных сторонах?

Хейр рассмеялся. И мне ничего не оставалось, как тоже рассмеяться.

— Попросите его жертву взглянуть на положительные стороны личности психопата, и она вам ответит: «Не могу, он ослепил меня», — сказал Боб.

Конечно, никто не спорит, случаи необоснованной постановки диагноза имеют место. Однако они как раз чаще всего являются результатом целенаправленной деятельности фармацевтических компаний.

— Вот подождите, увидите, что произойдет, когда они изобретут лекарство от психопатии. Тогда точка отсчета на моей шкале опустится до двадцати пяти, двадцати, а то и ниже…

— Мне кажется, что моя деятельность, связанная с психопатами, сделала меня одержимым властью, — заметил я. — Думаю, что я стал таким после того, как прослушал ваши лекции.

— Знание — сила и власть, — отозвался Боб и почему-то как-то по-особому пристально взглянул на меня. — Интересно, почему это я никогда не становлюсь одержимым властью? — добавил он.

Через несколько недель я получил посылку. На ней стоял адрес отправителя: «Гётеборг, Швеция». В верхнем углу кто-то написал: « Сегодня ровно двадцать один год с момента События — теперь мы свободны поступать как нам угодно !»

Несколько мгновений я озадаченно смотрел на нее. Потом вскрыл.

Внутри посылки находился экземпляр «Бытия или Ничто». Я вертел его в руках, восхищаясь его странной изысканной красотой, дырками, вырезанными на 13-й странице, загадочными словами, узорами, рисунками и двадцать одной пустой страницей.

Получение очередного экземпляра «Бытия или Ничто» стало для меня большим сюрпризом, но отнюдь не неожиданностью в полном смысле слова. За несколько дней до того Петер в электронном письме сообщал мне, что скоро я получу посылку, в которой будет и послание для меня. Хотя, возможно, я сразу и не пойму смысла этого послания, но оно очень важное, поэтому мне стоит поразмыслить над его разгадкой и даже, может быть, проконсультироваться со специалистами.

«Восемнадцать лет у меня ушло на то, чтобы понять, как реализовать первый этап, — писал он, — поэтому наберитесь терпения. Со временем вы поймете, что от вас требуется. С послезавтрашнего дня я не смогу больше контактировать с вами. Мне очень жаль, однако ничего не могу поделать».

«Если я напишу вам послезавтра, вы мне не ответите?» — спросил я.

«Вы можете писать, но я не смогу вам ответить, — написал он. — Все должно идти так, как тому должно».

Таким образом, у меня возникло окно продолжительностью в один день, за который я мог направить ему какое угодно число вопросов.

Я начал с того, что спросил у него, почему каждая вторая страница в книге пуста.

«Удивлен, что до сих пор никто не оставил комментариев по этому поводу, но это, конечно же, не простое совпадение, — ответил Петер. — Двадцать одна страница с текстом и двадцать одна пустая страница вместе дают сорок две страницы (« Бытие или Ничто »). Я думал, это понятно.

«А вся кропотливая ручная работа — тщательное вырезание букв на странице 13 и т. д. — вы проделали ее самостоятельно или вам кто-то помогал?»

«Всю работу по вырезанию, прикреплению стикеров, вложение «письма профессору Хофштадтеру» я проделал самостоятельно, — ответил он. — Довольно утомительное занятие».